Андрей Белый. Между мифом и судьбой. Моника Спивак

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ href="#n463" type="note">463. В письме от 1 февраля 1906 года он возвращается к той же теме и подчеркивает влияние «Поэтических воззрений…» на свое творчество: «Ни Вы не знали, ни я не подозревал, сколько они мне дадут. Они послужат исходной точкой для целой эпохи, новой эпохи в моей жизни. Я ничего не могу читать – только их <…>. У меня возникает в душе целый мир замыслов и литературных планов»464.

      В нарушение народной традиции Бальмонт исключает из своего «обзора» птицу Алконост, традиционно идущую в паре с Сирином, и в нарушение «указания» Афанасьева пренебрегает птицей Феникс; он «поселяет» на Макарийских островах рядом с Сирином птицу Гамаюн… Но важнее, на наш взгляд, то, что различия между Сирином и Гамаюном – вполне в духе народной традиции – оказываются несущественными и с точки зрения функциональности, и с точки зрения психологических характеристик. Да и иконографически они скорее похожи, чем своеобразны: Гамаюн «поет в безвестном», Сирин «поет о счастье», Гамаюн – голубая птица, Сирин – светлая… Обе они – птицы райские и волшебные465.

      Как кажется, из этой традиции опосредованно исходит и «Птица Гамаюн» Любови Столицы (1910). Правда, рай здесь сужается до личного комфортного пространства, в котором можно с упоением предаваться счастью любви, причем откровенно лесбийской. Анатомия у этой «птахи-девушки» вполне васнецовская («А лицом и грудью – дева…»), окрас же – бальмонтовский («Голубое – в перьях – чрево…»). Ну а пение «голубой Гамаюн» настолько обольстительно, причем не только для лирической героини стихотворения, но и для представителей мужского пола («Зазывали всех, кто юн, – Королевичей – В рай наш девичий…»), что невольно напрашивается сравнение с Сиреной, на худой конец – с Сирином:

      В рай мой, розовый от света

      И от яблонного цвета,

      Прилетала раз она

      И, пока текла весна,

           Пела, милая,

           Синекрылая…

      Голубое – в перьях – чрево,

      А лицом и грудью – дева,

      Мягче нет ее хвоста,

      Нет улыбчивее рта,

           Гуще – волоса,

           Слаще – голоса…

      От него – играли грозы,

      И лазоревые розы

      Зацветали по тропам,

      И любилось голубям,

           И плясала я,

           Лада шалая!

      А когда брала усталость,

      К ней, лукавая, я кралась

      И, поймав в тени куста,

      Целовала вдруг уста

           Еле рдяные,

           Пеньем пьяные.

      Ах, как мы с тобой смеялись,

      Как мы в зелени качались,

      Голубая Гамаюн!

      Зазывали всех, кто юн, —

           Королевичей —

           В рай наш девичий…

      Птаха-девушка, ты пела,

      Улыбая лик свой белый,

      Сладкой капая слюной,

      Обнимаючись со мной…

           Как любила я

           Песни милые!466

      Открыто на древнерусскую книжность ориентируется И. Н. Голенищев-Кутузов в эмигрантском стихотворении «Памяти Е. В. Аничкова» (1937), посвященном знатоку фольклора и язычества. Правда, Сирин с Алконостом манят СКАЧАТЬ