– Да ты, никак, в легенды веришь? – Начальник партии с улыбкой смотрел на проводника.
О том, что непроходимые леса в Сибири и на Дальнем Востоке могут быть опасны, Леонид и сам знал. Здесь оседали бывшие каторжники, которым некуда было возвращаться, или бежавшие в глушь от раскулачивания селяне – они распродавали имущество, забивали скот и уходили, куда глаза глядят, лишь бы не оказаться в колхозах… Кто-то вел в чащобах жизнь вполне мирную, другие же перебивались тем, что Бог пошлет, обирая в основном местных крестьян да мелких торговцев.
Сколько уже инженер видел в долгих экспедициях, сколько слышал историй… Игнатий Бугор был в этих местах личностью легендарной. Никто не знал, где именно он обретается, одни считали его воплощением Стеньки Разина и приписывали подвиги во имя справедливости, другие (правда, шепотом) называли обыкновенным бандитом, злобным и жестоким. Его приспешники шныряли по окрестностям, высматривая добычу. А сам Игнатий всячески поощрял слухи о своем родстве с казачьим десятником, дошедшим до Тихого океана первопроходцем Василием Бугром. Именно этот бесстрашный казак в XVII веке заложил на острове у слияния двух рек – Елю-Ене, «Большой реки», как называли ее эвенки (позже, «обрусев», она стала более понятной Леной), и Киренгой, «Гнездовьем орлов», – Никольский острог, ставший впоследствии Киренском.
– А почему ж не верить? И это не легенды… Прошлый сентябрь его люди награбили целый обоз всякого добра. И ведь не только съестное тащат, злыдни, а все подряд, что только поместится в телеги. Про налет этот здесь все знают. Охрану Игнатий, конечно, перестрелял. Еще и добивал потом… А вот что было после – не угадаете!
– Похоронил с почестями, – буркнул Леонид.
– Утром деревенские проснулись, – продолжил Савелий, даже не хмыкнув, – а посреди улицы кучей добро их свалено.
– Прям все под расчет добро?
– Ну почему ж все? Не все, конечно. Самим-то бугровцам жить как-то надо!
– Ладно, сказочник, давай тогда здесь устраиваться. А завтра уж посмотрим, как на тот берег перебраться.
Пока разбили лагерь, пока ужин наскоро приготовили, стемнело. Леонид больше всего любил часы, когда все засыпали и можно было посидеть у погасшего костра, глядя на звезды, запутавшиеся в верхушках сосен, и прислушиваясь к звукам ночной тайги. Нет, надо поспать, завтра предстоит тяжелая переправа. Забравшись в палатку, он укутался в старый домашний плед (напоминание об Ольге), снял очки, аккуратно положил рядом и сразу же заснул.
Очнулся Мирачевский от резкого толчка в бок.
– Игнат, этот верно начальник! Вишь, очки у него.
Начинался тот сумеречный предрассветный час, когда все погружено во мрак и только на востоке едва светлеет небо СКАЧАТЬ