Темные аллеи. Окаянные дни. Повести и рассказы. Иван Бунин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ брат, навряд! Уйдешь, да вскорости и назад, в волость припрешь.

      Серый соскочил с воза, бросил вилы в солому:

      – Это я-то припру?

      – Ты-то!

      – Ой, малый, не припри ты! Авось и за тобой знаем. Тоже, брат, не похвалит хозяин…

      Толстые щеки приказчика налились сизой кровью, белки выпучились.

      – А-а! Вот как! Не похвалит? Говори же, когда такое дело, – за что?

      – Мне нечего говорить, – пробормотал Серый, чувствуя, что у него сразу отяжелели ноги от страха.

      – Нет, брат, брешешь – скажешь!

      – А куда мука девалась? – внезапно крикнул Серый.

      – Мука? Какая такая мука? Какая?

      – Сляпая. С мельницы…

      Приказчик мертвой хваткой сгреб Серого за ворот, за душу – и на мгновение оба замерли.

      – Ты что же это – за пельки хватать? – спросил Серый спокойно. – Задушить хочешь?

      И вдруг яростно завизжал:

      – Ну, бей, бей, пока сердце кипит!

      И, рванувшись, вырвался и схватил вилы.

      – Ребята! – заорал приказчик, хотя кругом никого не было. – За старостой! Прислушайте: он меня заколоть хотел, сукин сын!

      – Не суйся, нос сшибешь! – сказал Серый, держа вилы наперевес. – Авось не прежнее вам времечко!

      Но тут приказчик размахнулся – и Серый торчмя головой полетел в солому…

      Все лето Серый сидел опять дома, поджидая милостей от Думы. Всю осень шатался от двора к двору, надеясь пристроиться к кому-нибудь, едущему на клевера… Загорелся однажды новый омет на краю деревни. Серый первым явился на пожар и орал до сипоты, опалил ресницы, промок до нитки, распоряжаясь водовозами, теми, что кидались с вилами в огромное розово-золотое пламя, растаскивали во все стороны огненные шапки, и теми, что просто метались среди жара, треска, льющейся воды, гама, наваленных возле изб икон, кадушек, прялок, попон, рыдающих баб и сыплющихся с обгорелых лозин черных листьев… Как-то в октябре, когда после проливных дождей и ледяной бури застыл пруд и соседский боров соскользнул с мерзлого бугра, проломил лед и стал тонуть, Серый, первый, со всего разбега, шарахнулся в воду – спасать… Боров все равно утонул, но это дало Серому право прибежать с пруда в людскую, потребовать водки, табаку, закуски. Сперва он был весь лиловый, зуб на зуб не попадал, еле шевелил белыми губами, переодеваясь во все чужое, в Кошелево. Потом ожил, захмелел, стал хвастать – и опять рассказал о том, как он честно-благородно служил у попа и как ловко выдал прошлый год свою дочь замуж. Он сидел за столом, с жадностью жевал, заглатывал брусочки сырой ветчины и самодовольно повествовал:

      – Хорошо. Снюхалась она, Матрюшка-то, с Егоркой с этим… Ну, снюхалась и снюхалась. Нехай. Сижу как-то под окошечком, вижу – раз Егорка прошел мимо избе, два… А моя – все нырь да нырь к окошечку… Значит, обдумали дело, думаю себе. И говорю бабе: ты тут нормочку скотине дай, а я пойду, – на сходку повещали. Сел за избой в солому, сижу, жду. А уж снежок первый напал. Вижу – опять снизу крадется Егорка… А она и вот она. Зашли за погреб, потом – шмыг в избу СКАЧАТЬ