Меня же волновал вопрос, что всё это значит. Ещё через день мы поехали к другу на дачу на Каспийское море. Сонным утром мы сидели на галечном пляже, любуясь зеркалом воды.
К нам неверной походкой подошёл худой, потрёпанный парнишка и обратился ко мне. Мой друг сразу перехватил разговор. Парень, похоже, просил о чём-то, показывая на мой перстень, а друг отрицательно качал головой. В конце концов, парнишка опустил голову и побрёл прочь. Меня разрывало любопытство.
– Что? Что он сказал?
– Ну, это уже слишком. Не знаю, что и думать. Этот мальчик – крэковый наркоман. Говорит, что завязал, и ему сейчас очень плохо. Он спрашивал, не поможешь ли ты облегчить его страдания. Я сказал, что ты не врач и вообще иностранец. Он не поверил, сказал, что человек с таким перстнем обязательно сможет ему помочь, что такие перстни просто так не даются.
– Так почему ты не спросил меня?
– А чем ты можешь помочь?
Я вскочил и посмотрел на перстень. И правда, чем я могу помочь? Я не врач, не дервиш, не знаю фарси и вообще, человек тут случайный. Я ничего не решаю…
Вот именно! О, боже, как всё просто! Не моё дело – решать, могу я помочь или не могу. За меня уже решил этот парень. За меня решил дервиш три дня назад. Перстень мне дан в служение людям! Вот, о чём мой сон. Вот, о чём мой путь. Ещё не знаю, что и как будет, потом разберёмся.
– Я помогу ему! Где он?
Мы оглянулись, но мальчишка уже расстаял в толпе отдыхающих. Я не успел ему помочь, но зато он помог мне. Мне нужно было срочно вернуться в ханику.
– Мне нужно срочно вернуться в ханику.
– Но туда езды четыре часа.
– Мне очень нужно попасть на вечернюю сему [2].
Друга не пришлось долго уговаривать. Он и так всё видел. Через четыре часа я звонил в дверь с тяжёлым засовом. На этот раз мне открыли быстро и встретили как старого друга. В зале царило оживление. Около сотни мужчин рассаживались на ковровые полы вдоль стен. За перегородкой также рассаживались женщины.
Перед самым началом вошёл Аха-джан, все встали ему навстречу. Он подошёл к каждому, приветствуя поцелуем руки, подошёл и ко мне. Глаза его радостно блестели.
Сема состояла из концерта музыкантов, пений зикров и совместной трапезы. Перед Аха-джаном поставили огромный таз с фаршем. Он запускал в него руку и шлёпал фарш в раскрытую лепёшку.
Я был совершенно заворожён единством действия, всеобщей радостью происходящего и неприхотливой магией ритуала. Я был дома, среди самых близких друзей на свете, мы праздновали великое творение – жизнь.
В завершение все встали и принялись целовать друг другу руки в суфийском приветствии. Берёшь руку человека в обе свои и целуешь тыльную сторону его ладони с поклоном, он делает то же самое. И так по кругу.
Моё СКАЧАТЬ