Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом. Рене Груссе

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ войны и политики на службе династии, продукт очень закрытого, очень высокоморального, очень утонченного в своих догмах, но требовательного в своем культе духовенства, эта государственная религия быстро стала репрессивной. Все неверующие, будь то христиане или, как маздакисты и манихеи, просто еретики, испытали на себе ее жестокость. В то самое время (III в.), когда Римская империя либерально открывала двери иранским верованиям, таким как культ Митры, Персидская империя закрывалась от верований – старых и новых – греко-римского мира. «Маздеистское духовенство, – отмечает Нёльдеке[68], – было столь же могущественным, как любое христианское духовенство, и не уступало ему в своем репрессивном пыле. Священники, соединившиеся с дворянством, устроили тяжелую жизнь не одному царю».

      Что же касается царской власти Сасанидов, она была намного сильнее и гораздо лучше умела заставить себе повиноваться, чем царская власть в Парфянской державе. Парфянская империя была империей феодальной и почти превратилась в федерацию. Империя Сасанидов продолжала оставаться феодальной, но феодализм отныне подчинялся царской власти. Марзпаны, или сатрапы (губернаторы) провинций, находились под прямым постоянным наблюдением монарха. Автономный статус областей парфянских времен исчез. Семь знатнейших фамилий, восходящих по большей части к эпохе правления Аршакидов[69], действительно занимали важнейшие должности, порой передавая их по наследству, но речь шла больше о придворных должностях, чем о должностях наместников областей. После парфянского режима Персия Сасанидов вернулась к абсолютизму и централизации монархии Ахеменидов.

      Было бы логично, если бы, оставаясь верной своему иранскому национализму, империя Сасанидов сохранила свою столицу в Фарсе, в Стахре-Персеполе например. Но политические соображения одержали верх. По примеру парфян великие цари Сасанидов сделали столицей Ктесифон, а основатель династии восстановил город-близнец Селевкию под названием Вех-Ардашир. Однако оба этих города располагались вне этнически иранской территории. Вавилония, Ассирия и другие части Месопотамии, подчиненные Сасанидам, продолжали говорить на семитском языке, арамейском, и Сасаниды даже мечтать не могли, чтобы навязать им пехлеви. Более того: как мы увидим дальше, вскоре арамейский элемент на правом берегу Евфрата усилился благодаря постоянному проникновению арабов, что усилило семитизм региона. Так что сасанидские цари начиная с Шапура I (241–272) обоснованно выбивали на монетах свой титул как Châchânchâh î Erân ou Anâгân, Царь Царей Ирана и Не-Ирана.

      Еще более обосновывали этот титул их территориальные претензии на римский Восток.

      По словам Геродиана[70], Ардашир претендовал на все римские провинции в Азии, некогда входившие в империю Ахеменидов, которую он намеревался восстановить в полном размере. И написанная на пехлеви в сасанидский период поэма «Карнамаг-и Ардашир»СКАЧАТЬ