Нежные листья, ядовитые корни. Елена Михалкова

Чтение книги онлайн.

      – Мотя, это Анна, – медленно проговорила Елина, словно не веря самой себе. – Анна Липецкая, если я не ошибаюсь.

      – Не ошибаешься, – подтвердила дама. – Прекрасно выглядите, девочки.

      Теперь челюсть отвисла у Матильды.

      – Анна – в смысле Аномалия?

      – Она самая, – подтвердила дама. – Не уверена, что в настоящее время имею право носить это имя.

      Мотя почувствовала, что ей нужно сесть. Судя по сложному лицу Елиной, та испытывала похожее желание.

      Это – Аномалия?!

      Как? Как татуированная, дикая, психованная девка, из носа которой торчал железный штырь, а уши были изрешечены словно дыроколом, превратилась в эту, черт бы ее побрал, гладкую леди?!

      Мотя сделала попытку рассмотреть уши, но они были, как шлемом, прикрыты блестящими каштановыми волосами. Однако штыря в носу определенно не наблюдалось. Да и татуировки, кажется, тоже.

      – Вот это крутяк! – восхитилась Мотя. – Не, серьезно? Вы… ты… вы… – Анна?

      Дама понимающе усмехнулась.

      – Помнишь, как я тебя чуть микроскопом не отоварила?

      Последние сомнения развеялись. Еще бы Мотя не помнила, как посреди биологии Шиза обернулась к ней и прошипела: «Еще раз чавкнешь своим бутербродом – убью!» Колбаса тогда встала у Моти поперек горла. Аномалия одной фразой обрушила на нее целую лавину ненависти. Мотю погребло под ней, и потребовалось некоторое время, чтобы она, задыхаясь, сумела выползти на поверхность и вдохнуть глоток воздуха.

      «Жрешь и чавкаешь, жрешь и чавкаешь…» – цедила Шиза. Пальцы ее и в самом деле вцепились в микроскоп с такой силой, что побелели костяшки.

      До этого дня Мотя вообще не задумывалась о том, что ее привычка может кого-то раздражать. Жевать для нее было так же естественно, как ходить или разговаривать. С той лишь разницей, что, когда Мотя жевала, она чувствовала себя в безопасности.

      «Липецкая, ты чего схватилась за прибор?» – забеспокоилась биологичка.

      «Клавдия Сергеевна, Шиза меня убьет!» – закричала бы Мотя, если бы рот ее не был забит хлебом. Но она боялась лишний раз шевельнуть челюстью. Микроскоп, с размаху проламывающий ей голову, представлялся не лучшей альтернативой молчанию.

      Так что Мотя сидела, окаменев, и в ужасе таращилась на психопатку.

      Некоторое время Аномалия гипнотизировала ее ненавидящим взглядом, а потом вдруг осклабилась.

      – В Брюсселе – писающий мальчик. А у нас – жующая девочка. Симметрия!

      И отвернулась от несчастной Моти, которая чуть не свалилась от облегчения в обморок.