Петербург. Тени прошлого. Катриона Келли
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Петербург. Тени прошлого - Катриона Келли страница 20

СКАЧАТЬ города, вероятно, имел еще меньше права быть увековеченным именно на этом месте, чем вождь большевиков[146]. Десять лет спустя отреставрированный к юбилею 2003 года Витебский вокзал вновь стал великолепным образцом петербургского модерна.

      1.5. Парадная лестница Витебского вокзала, 2011

      Однако, как правило, вокзалы как «места памяти» не представляли интереса для властей. При всей любви к старым паровозам, навязчивой темой оставалась модернизация транспортных сетей. Но хотя в прессе то и дело появлялись сообщения о близком появлении высокоскоростных поездов[147], билеты на самые роскошные поезда все еще были не по карману большинству путешественников. Даже в 2010-е годы казалось, что привычный стиль путешествий поездом – не очень быстро, не слишком шикарно, но не без удобства и уюта – в обозримом будущем не изменится[148].

      «Касса справок не дает»

      Прибытие в город не только позволяло соприкоснуться с конкретным въездным пунктом, но и выполняло роль перехода на множестве других уровней. По сравнению с другими крупными европейскими городами, Питер расположен на редкость близко к пограничной зоне. Для путешественников из-за рубежа город порой оказывался и въездным пунктом в Россию в целом. Американская журналистка и издательница Р. П. Корсини, посетившая Ленинград в начале 1960-х годов, отмечала, что первые минуты по прибытии в аэропорт иностранцы проводили в залах ожидания «с кожаными креслами и круглым столом, заваленным туристическими брошюрами на нескольких языках», с видом на «засаженный цветами участок газона». Однако за этим следовал допрос с пристрастием со стороны таможенников по поводу денег и ценностей («вы должны задекларировать свое золото!») [Cors-ini 1965:13,15–16][149]. Именно это разбирательство, а не роскошный зал ожидания, и становилось для многих иностранных туристов самым ярким вспоминанием о прибытии, особенно учитывая, что в других странах досмотр становился все более поверхностным. (Российская Федерация перешла на международную систему выборочной проверки только в начале XXI века[150]).

      Для российских путешественников границы играли меньшую роль. Заставы – пункты проверки въезжающих в город – исчезли в Петербурге в конце 1850-х годов[151]. Государственная граница активно присутствовала в массовой культуре как символ – но больше как преграда на пути злоумышленников из-за рубежа, чьи козни, если верить прессе, регулярно разоблачались бдительными пограничниками[152]. Сам факт пересечения границы в противоположном направлении обладал гораздо большей культурной значимостью. Немногочисленные советские граждане, направлявшиеся на Запад, имели все шансы подвергнуться тщательному досмотру – особенно те, кто собирался эмигрировать. Таможенники предъявляли права на любое имущество, которое сами же и могли объявить ценным: книги, рукописи, СКАЧАТЬ

<p>146</p>

О том, что послужило фоном для этих изменений, – предмете гордости

А. А. Собчака и резкого противостояния со стороны коммунистов – см. [Kelly 2014, гл. 2].

<p>147</p>

О старых поездах см. [Ильин 1987:30–31], о суперсовременных – [Потапенко 1995: 3] (речь о высокоскоростном поезде, который должен был преодолевать расстояние между Москвой и Петербургом за 147 минут, и новом футуристическом оформлении Московского вокзала).

<p>148</p>

Здесь, однако, не рассматривается проблема сокращения числа составов на ряде направлений Северо-Запада. По состоянию на 2011 год в зимнем расписании до Архангельска количество поездов сократилось с ежедневных рейсов до двух-трех в неделю. В то же время рост цен на билеты превратил железнодорожные путешествия в дорогое удовольствие (летом 2012 года билеты в спальный вагон из Петербурга в Москву и обратно стоили больше 300 долларов), что угрожало будущему всей системы перевозок.

<p>149</p>

Иностранных гостей, даже если они путешествовали внутри СССР, отделяли от остальных пассажиров до конца 1980-х годов и отмены внутренних виз. Я и сама вспоминаю, как мне было неловко на внутреннем рейсе из Ленинграда в Воронеж (где я училась в 1980–1981 годах), когда сопровождавшая меня сотрудница выкрикивала: «В Воронеж! Один интурист!», а остальные сто с лишним пассажиров демонстративно делали вид, что им это неинтересно.

<p>150</p>

По моим воспоминаниям, систему «зеленый/красный коридор» без обязательного заполнения таможенной декларации внедрили в 2003 году.

<p>151</p>

О заставах см. статью И. А. Богданова в ЭСП.

<p>152</p>

Культ пограничника берет начало в 1930-х годах (в главе 3 книги «Детский мир» я рассказываю о том, как его настойчиво пропагандировали среди советских детей, см. [Kelly 2008]). Поддерживался он и впоследствии. Так, большой иллюстрированный сборник «У нас в Ленинграде» (1961) содержит очерк «Пограничник» подполковника Сидорова (написанный в соавторстве с М. Л. Слонимским), в котором перечислены достоинства людей этой профессии: «постоянная настороженность, вечное напряжение, пристальное внимание ко всякому незнакомому человеку, голод и холод – все это стало привычным и для детей и для взрослых» [Бейлин, Лихарев 1961: 198–204]. Далее следуют рассказы о поимке шпионов и умении пограничников отличить «рассеянных туристов, приехавших по делам», действительно забывших документы, от лживых чужаков. Главным было уметь, как Шерлок Холмс, обращать внимание на детали, вроде необычного количества грязи на ботинках (это значило, что человек долго шел пешком, прежде чем сесть в поезд) и т. д. В 1994 году ведомственное издание «Пограничник: газета Северо-Запада» регулярно публиковало аналогичные истории о храбрости и находчивости на посту: см., например, «Бдительность – наше оружие» (19.02.1994. С. 1); «Пассажир пассажирам – рознь» (28.03.1994. С. 1).