Однажды, ближе к вечеру, М. пришёл. Максим Данилович вдруг явственно почувствовал необычайный прилив сил. Он встрепенулся. Ещё не видя М., старик чувствовал его присутствие. Жаркая, сладкая волна, сродни экстазу первой любви, омыла каждую клеточку его изболевшего тела. Густые сумерки легли по углам, пропали в них предметы, мебель и само пространство комнаты, но старик прямо перед собой увидел своего долгожданного посетителя. М. сидел в дальнем углу комнаты, тихонько и всеми незамеченный. Его фигура явственно обрисовывалась в поздних сумерках, будто они были ярким ореолом для этого сгустка мрака, имеющего форму человеческого тела. Он был тёмен, как само естество мрака. Он весь словно светился этой тьмой, исходившей от него тяжким, мощным потоком.
Увидев М., старик потянулся к нему всем своим существом. «Как же ждал я тебя, Бог мой!..», – шептал он, протянув навстречу ему руку. Слезы радости и облегчения катились по его лицу. Он понял, что пришло освобождение.
«Стоило ли так беспокоиться? – отозвался М. – Я пришёл, как только это стало нужно…». Фигура во мраке изменила свои очертания. Там, где должно быть лицо, старик уловил тонкую полоску губ, оплеснувшую его мягкой улыбкой. «Нет! – запротестовал старик. – Ты же знаешь, как я давно желал нашей встречи! Не обижай меня, я не заслужил твоего забвения!».
Истовый шепот старика был еле слышен, но он, видимо, тронул М. и тот сказал: «Ну, будет, будет! Я всегда помнил о тебе. Даже когда ты и не подозревал обо мне…». «Мне трудно, невыносимо думать, что я пропустил всю свою жизнь вне общения с тобой… Только под конец… моей жизни… я обрёл тебя…».
Старик зашёлся кашлем, долго и натужно. М. терпеливо ждал. Лишь когда старику стало легче, сказал: «Ты ошибаешься, старик, мы с тобой были неразлучны. Только ты об этом не знал. Ты не помнишь нашу первую встречу?». И как только М. произнёс эти слова, пелены забвения спали с глаз Максима Даниловича, и он увидел всё так отчётливо, как никогда в жизни не видел, даже в детстве.
Яркие и подробные картины прошедших лет, – они теснились перед его взором всё сразу, и ни одна из них не потерялась для его жадного и нетерпеливого внимания. Для старика все его воспоминания всегда были окрашены в два цвета; яркие и светлые цвета сопровождали их, если они были приятны, но становились серыми и смазанными, если припоминалось что-то страшное, злое и грубое. Но тут всё ожило таким буйным СКАЧАТЬ