говорил о людях-обезьянах. Казалось невозможным, чтобы какие-либо человеческие существа когда-то жившие в этом месте ушли или умерли с тех пор, как он сделал свое последнее путешествие в страну Ваупона. Но Тинана не разделял моих взглядов. Он и другие метаки нервничали, были напуганы и настаивали на том, что в долине обитают какие-то ужасные враждебные существа. В ту ночь разводить огонь было запрещено, и, несмотря на все усилия, я сам начал нервничать и переживать, вздрагивал при каждом звуке, плохо спал и видел кошмарные сны. Но яркое утреннее солнце развеяло мои непривычные страхи, и после тщательного осмотра долины Тинана и его товарищи осторожно спустили лестницу с края утеса. Затем, слегка напуганный, Тинана начал спускаться. Он благополучно добрался до долины, посмотрел вверх и подал нам знак следовать за ним. Повиснув над краем пропасти, я тоже спустился по лестнице. Несмотря на то, что Тинана закрепил нижний конец, эта штука ужасно раскачивалась, и я удивлялся, как он вообще мог добраться до земли, когда эта штука свободно болталась. Но сотня футов – это недалеко, и через несколько минут мы все вместе стояли у подножия утеса, глядя вокруг на странные и причудливые деревья с их огромными красными листьями, похожими на знамена. Они были огромными, узловатыми и искривленными, с бесчисленными свисающими корнями, как у мангровых деревьев или баньянов, а их широко раскидистые кроны были настолько переплетены и запутаны, что образовывали непроницаемую крышу над нашими головами. Сверху это место казалось почти невозможным, очень странным и неестественным, но теперь, когда я стоял под деревьями, я понял, что, в конце концов, в нем не было ничего такого уж странного или примечательного. Деревья, которые я увидел, были разновидностью гигантского кротона, очень похожего по форме и цвету листьев на декоративные кротоны, выращиваемые в садах, и, следовательно, ничем не более примечательных или неестественных, чем эти растения с красными листьями.
Внезапно совсем рядом раздался странный музыкальный звук, нота, которая поднималась и опускалась, как бренчание гитары, и, по-видимому, исходила из ручья, который протекал рядом. Индейцы вздрогнули, сбились в кучу, подняли оружие и бросали испуганные взгляды по сторонам. Но в пределах видимости не было никаких признаков присутствия людей. Это была поющая река Меланги, и когда я понял это, я рассмеялся. Странно, что я не подумал об этом раньше. Это было совершенно естественное и нередкое явление – звук, издаваемый камешками и камнями, звенящими друг о друга, когда их перемещает течение, и усиливаемый водой. Я пытался объяснить это индейцам, но я видел, что они были убеждены, что музыка имеет сверхъестественное происхождение. Мой метис, Хосе, нервничал больше всех.
Внезапно мои слова были прерваны резким металлическим криком с верхушек деревьев, и все мгновенно обернулись и уставились в ту сторону, откуда донесся звук. Среди ветвей мелькнула ослепительная пурпурная вспышка, и на сухую ветку, у всех на виду, села самая великолепно красивая птица, которую
СКАЧАТЬ
