Против «мессеров» и «сейбров». Сергей Крамаренко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и сильным скольжением, и трасса проходит впереди и чуть справа. Я снова делаю переворот, затем боевой разворот. Их ведущий сокращает быстро расстояние и в верхней части боевого разворота вновь открывает огонь. Трасса от его снарядов проходит немного впереди и справа. Я снова повторяю переворот и отрываюсь от противника. Затем, когда они начинают меня догонять, я резко выхожу вверх, но там меня догоняют и открывают огонь, и тогда я снова ухожу переворотом.

      С каждым таким маневром противник приближается ко мне все ближе и ближе. Мне стало ясно, что больше такие маневры делать нельзя. Еще один-два переворота и боевых разворота, и меня собьют. Спасало то, что на вираже «фоккеры» вынуждены были выносить прицел впереди моего самолета, закрывая при этом мой самолет капотом. Я же, идя со скольжением, смещался не только вперед, но и в сторону, и трассы проходили рядом. Кроме того, сейчас я понимаю то, что немецкие летчики из-за больших перегрузок не могли правильно прицелиться, поэтому и не смогли попасть в мой самолет за 4 или 5 атак.

      Я решаюсь применить хитрость и уходить: делаю переворот и ввожу самолет почти в вертикальное пикирование. Когда до леса, на который я пикирую, остается метров 500, делаю резкий поворот на 180°, или «полубочку» вправо, и что есть силы тяну ручку на себя. Самолет, стремительно приближаясь к земле, весь дрожит, но начинает выходить из пикирования. Назад уже смотреть некогда, да и невозможно, меня вдавливает в сиденье, и я с трудом удерживаю голову. Наконец нос подходит к горизонту – высота в этот момент метров 30. Я снижаюсь почти до вершин деревьев и, делая небольшие развороты влево и вправо, осматриваю заднюю полусферу. Никого! Пройдя еще немного, я перехожу в набор высоты. Впереди железнодорожный узел – это Сухиничи. Я выхожу на аэродром и иду на посадку...

      Через много лет, прочтя описание этого эпизода, мой знакомый журналист сказал, что в немецких мемуарах он видел доклад этого командира немецкого звена. В докладе сообщалось о том, что его группа вела бой со звеном советских истребителей и сбила один Ла-5, который упал в лес за линией фронта в районе г. Жиздра. После боя, при возвращении домой, один из его летчиков по непонятной причине перешел в пикирование и врезался в землю. Я полагаю, что один из выпущенных мною снарядов попал в кабину самолета и ранил летчика, который из-за потери крови потерял сознание и разбился. Это спасло меня, так как бой со мной вела только одна пара, а вторая пара лишь ходила вверху и не принимала участия в бою.

      На аэродроме меня отругали за отрыв от ведущего. Мой рассказ о проведенном воздушном бое поставили под сомнение, а докладу о подбитом «фокке-вульфе» вообще не поверили. Но первый бой показал мне, молодому младшему лейтенанту, что «лавочкин» не уступает «фокке-вульфам», а также то, что когда противника увидишь вовремя, то в бою всегда можно выйти из-под удара. Этот вывод оправдывался впоследствии во многих случаях.

      Зато в одном из следующих вылетов, когда мы атаковали группу «фокке-вульфов», ведущий стал атаковать противника, я повторил СКАЧАТЬ