Обратно. Каждый ранен: нога, рука… В живот один. Походка у него была льющейся (раз – и выплеснулся).
Указатель в Дубки – мимо. Впереди «Дом отдыха “Коммунальщик”».
– Э-эх, говорила Риша, парень не того! Там сгниют! Вещи умирают. Читал Андерсена?
Дороги никакой: лысая резина, плохие тормоза. Но гонит с упоением камикадзе. В голове каменистая равнина под жарким солнцем. Бандиты в халатах и чалмах падают и падают. Стреляет Димка не в ногу, не в руку, – в голову. Передачу – с третьей на четвёртую. Спейс! Катят в болото. Ещё больше напугав Гремучкина, пропел:
«Помнишь, товарищ, выстрелы в ночи?
Как от нас бежали в горы басмачи!»
На откосе – одинокое окно в кладке – фрагмент какого-то дома. Автомобиль, благодаря этому ограждению, не в овраге. Феденёв пытается вырулить. Но глина тащит обратно. Первая доска, вторая, третья… С хрустом.
…Однажды ночью в Кандагаре они выходят из вертолёта (Руслана выносят). И обед без него: первое, второе, компот. Он умирал и умер. Бредил мультфильмами, лепетал детскую песенку. Говорил, что играет в небе электронная музыка. К утру смолк.
Горевала его мама, – гроб-то не открыть.
Феденёв, вроде, не умер. Но «синдром войны». От гибели друга. В общем, и сам, вроде, погиб. Прав «папаша»: вредно ему «голову напрягать». Он у ворот в ожидании. Не рейса, заказа кого-нибудь пристрелить.
Когда бортовая на дорожном полотне, доски в глине острыми рёбрами. Шпунтовка – с укором: «Ну, Димка, даёшь…»
– Ни одной целенькой! – ноет Гремучкин.
Дождя нет, от земли – пар. И впервые после войны видит Феденёв, как цветёт и зреет этот мир. «Всё прошло, мой Августин…» Над молодой рощей чиркнула зарница. В окно кабины – ветерок, пахнущий мытой листвой.
2. Баллада с задержанием
«Не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта»
Дверь открыта.
На стук (звонок не работает) – из другой квартиры немолодая пара, он и она.
– Там никого, а дверь…
…никого? – глядят в отворённую квартиру: ковры, картины, хрусталь.
– Я к подруге, – громко объясняет девушка.
– Как её фамилия? – щурится пенсионер.
– Женя Горьковая.
– Такой нет! – пенсионерка напугано.
– Когда-то тут неплохие люди. Я как-то им помог, – неодобрительно оглядывает девицу, её заметную одежду.
– Буквально вчера! Нет, на той неделе. Женька! Горьковая! Моя однокурсница. Бывшая.
– Вы, наверное, перепутали квартиры? – он кривит лицо: «чудо в перьях», хотя перьев на ней нет.
– Не будем вникать, – пенсионерка глядит, будто говоря: она врёт!
Они уходят к себе в квартиру, а девица – в приоткрытую дверь.
Он и она в одинаковых СКАЧАТЬ