Мое счастливое детство. Марк Казарновский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ смысле, что за завтраком чай был сладкий и хлеба – достаточно. Даже в перловой, золотистой каше каплями проблескивало масло.

* * *

      А директор кричал:

      – Мальчики, мальчики, помогать!

      Мы хватали шапки, у кого есть, и выбегали на крыльцо.

      У крыльца стояли трое розвальней. А в них люди. Но они почему-то не выходили. Сидели, лежали. Хорошо закрытые тулупами. Но не выходили. Будто ждали чего-то. И тут мы поняли. Ждут они нас. Нянечки говорили нам, как, кого и за что ловчее брать, чтобы нести в палату. И все плакали. Старались, конечно, незаметно, но куда там. Очень даже заметно. А думали нянечки о своих. Которых или нет, или вот так где-то, бедолагу, несут в госпиталь.

      Мы тоже не могли сдержаться. Изя заплакал первый, все повторяя: «Ах, панове, мы для вас, мы для вас, как поготове ратунковэ»[7].

      Мы изумлялись, но руки и ноги дело делали. Да нянечки подсказывали.

      Ясно, если инвалид без ног, двое закидывают его руки себе на шею. Третий за пояс помогает и вот так, три ступеньки и до палаты совсем недалеко. Положили в кровать. Или посадили. Вернее – поставили. И за следующим. Возницы просят, чтобы швыдче. Потому что, может, они померзли. Да молчат.

      Конечно, когда без рук. Я сразу увидел такого. А что такое обморожение, мы уж очень хорошо знаем. Поэтому сразу снегом и тереть щеки и нос.

      Наконец дяденька улыбнулся и сказал: «Теперь, парень, руки смотри, они насмерть замерзли». – И очень громко рассмеялся. Вот они какие, инвалиды!

      – Ну-с, мальчики, молодцы. Теперь идите к себе, а инвалидов будет осматривать врач. Спасибо вам, ребята! – И директор пошел на кухню распорядиться чаем. Огромный самовар в палате уже стоял.

      У нас начиналось другая жизнь. Но первые впечатления от знакомства остались надолго. И мне часто, уже во взрослые годы, снится один и тот же сон. Вот такой.

      Я во сне бормотал про атаки.

      И про взвод, что не хочет вставать.

      Про овраги и буераки,

      Про высотку, что надо забрать.

      Я проснулся. Светало. Морозно.

      И стекло все покрыто узором.

      И из зеркальца как-то тревожно

      Я смотрю на себя мутным взором.

      Одеваться, какая все ж проза.

      Закурить, чтоб прогнать этот сон.

      Эх, опять надевать мне протезы,

      Издавая мучительный стон.

      И опять, на тележке, толкаясь,

      На Казанский, с утра к поездам.

      Вспоминать, как в бою свои ноги

      Потерял я, где город Потсдам.

      И когда соберемся к обеду

      В переходе, очищенном снегом,

      Все Иван мне будет талдычить,

      Вот, мол, ноги его в Кенигсберге.

      А друган мой кричит:

      «Ты молчи. Ты штаны

      Сам наденешь и сымешь.

      В туалет доползешь худо-бедно.

      Ну, и жопу свою сам ты вытрешь.

      Ну, а мне каково без обеих,

      Без кормилиц моих, без рук.

      Эх, братва. Я желаю лишь немцу,

      Нет, СКАЧАТЬ