– Сразу видно, что ты незамужняя, – поучительно рассуждал Палыч, обжигаясь очередной ложкой похлебки. – Меня супружница дома ждет и дети, им без надобности знать, отчего я тут так долго. Им батя нужен.
Хотиненко украдкой смотрел на Полю, а когда та бросала встречный взгляд, принимался рассматривать свои заляпанные глиной обмотки. Алексею безумно захотелось обнять Полю и прильнуть к ее губам. Но сейчас, при наличии Палыча, о подобном нечего было и думать.
– Давай, паря, вставай, и поехали к завхозу грузиться, – распорядился мастер, шумно дососав чай с самого донышка кружки.
Алексей быстренько допил пахнущий шиповником напиток, вкуса которого, равно как и похлебки, не запомнил, и вскочил, расправляя складки на рубахе под ремнем. Ему хотелось, чтобы Поля оценила надраенную до блеска бляху, но Овечкина уже начала расставлять миски на столе в ожидании появления бригады.
– Ты это… бывай! – промычал он Поле слова прощания, не очень уместные при расставании с девушкой.
Та ответила просто и буднично:
– Ребятам привет от меня передавай! А Люсе отдельный персональный поклон. Соскучилась я по всем, слов нет!
Хотиненко принялся проклинать себя из-за овладевающего им при встрече с Павлиной смущения. Получив на складе мешок с мукой, он от досады с силой грохнул грузом прямо о днище телеги и попал то ли на шляпку гвоздя, то ли еще на что. В результате мешок, говоря словами моряка Ваньки Локтионова, получил пробоину ниже ватерлинии. Обнаружился сей печальный результат не сразу, а когда телега, ведомая уставшей Ночкой, преодолела пару километров.
Каждый ухаб на дороге вносил собственную лепту в дело освобождения очередной горсти муки от сдерживающих оков мешковины. В результате, когда приехали в лагерь, добрую четверть, а то и треть содержимого надо было вычерпывать с покрытого брезентом дна и носить мисками. Именно к этой срочной деятельности и был привлечен вернувшийся после музейного культпохода Мотька.
Ночью Алексею не спалось. Он так и сяк, с разных сторон, обдумывал неутешительные итоги поездки к Поле, корил себя на чем свет стоит за нерешительность и трусость. Потом находил оправдание: мол, это сейчас, лежа на койке вдали от предмета своих воздыханий, все легко и просто, а попробуй там, на месте, где от каждого Полиного взгляда уходит-замирает душа и ничего нельзя с собой поделать. Лешка вертелся с боку на бок, потом в одних трусах вышел из палатки по малой нужде. Ночь оказалась довольно прохладной, зато в облаках появились разрывы, сквозь которые, будто подмигивая, то появлялся, то исчезал лунный серп. Все предвещало, что второго выходного точно не будет. Лешка вернулся в палатку и наконец заснул.
Глава 7. Вопросов больше, чем ответов
Матвей вонзил штык лопаты в землю и с трудом выкинул наружу еще немного грунта. Последняя ступенька ямы приобретала законченные очертания. Немилосердно жарящее солнце заливало потом глаза. Оголенное СКАЧАТЬ