Традиции & Авангард. №3 (14) 2022 г.. Литературно-художественный журнал

Чтение книги онлайн.

      На кого мы свои грехи возложим,

      Братья и сестры,

      Кого вытолкаем в пустыню к азазелю?

      Уборщицу, бабушку в чёрном.

      Пусть она там паперть полирует,

      В бритвенном взмахе

      Цокающих магдалин шваброй режет под сухожилья:

      «Ишь, выспались, припёрлись,

      Страха Божия нет у вас, срамницы,

      Телеса оголили, ходют и ходют!» Ходят и ходят

      Ходики памяти: жизнь уборщицы в чёрном

      Длилась столько, сколько она вспоминает, —

      С небольшим минуту:

      Любовь, комсомол, весна, Ободзинский,

      Дешёвое вино, патруль у храма на Пасху,

      «Эй вы, мракобесы, айда на танцы!..»

      Швабры на плечо, бабушки в чёрном,

      Марш, терракотовые армии воздаянья,

      Прикладом бей, магазинной коробкой бей: азазели

      Подавятся вашими швабрами, сдохнут,

      Бабушки в чёрном, жертва за грехи, столп и

      Утвержденье прихода!

      Июль наполняет потрескавшийся от зноя сад

      гудением пчёл: это роение

      чёрных точек возраста,

      белый шум Вселенной, прилив.

      Кресло в тени, книга на коленях,

      но он не читает. Меж разверстых страниц,

      словно меж желтоватых волн,

      муравей, яко посуху,

      путешествует в Ханаан.

      Свою первую Нобелевскую премию

      старик получил в те времена,

      когда для того, чтоб чего-то достичь в науке,

      одной борьбы за мир было маловато.

      Смерти он не боится, потому что представляет,

      как устроены механизмы мира.

      О всех, кого давно пережил,

      он помнит, но не то чтобы тоскует:

      он как юный велосипедист,

      который отбился от компании, к месту общего сбора

      поехал совсем другой, никому не известной дорогой

      и намного опередил друзей

      и вот теперь просто ждёт их здесь.

      Скоро встреча.

      Собака (должна здесь быть и собака,

      непременный психопомп одинокого мужчины

      из поздней зрелости в старость)

      ждёт в саду вместе с ним,

      свесила лиловый язык, вытянула лапы,

      иногда моргает гноящимся,

      окружённым седой щетиной глазом.

      Он бреется каждое утро,

      отвечает на все письма, даже

      на самые ничтожные,

      употребляя принятые в его время церемонные обороты,

      и аккуратно постригает махры ниток на манжетах

      застиранной добела рубахи

      маленькими маникюрными ножницами,

      оставшимися после смерти жены.

      Честная последовательность его мышления

      соизмерима с невероятной бездной пылания

      Того, к Кому

      он неизменно вежливо обращается на «вы»

      (не СКАЧАТЬ