Гришка брел, волоча за собой инструмент, спотыкаясь и падая, поминутно увязая в грязи и сопровождая каждый свой шаг непереводимыми сочетаниями из двух, трех и более букв.
Вдалеке уже загорелся огонек родного его дома, когда из темной подворотни поразительно знакомым скрипучим голосом его окликнули:
– Гринь, а Гринь?
– Ну че те-е? – отозвался он, мутным взором упираясь во тьму.
– Ты… подь сюды, а? – негромко позвал неизвестный.
– А… язви твою бога в душу… – пробормотал Гришка, но подошел.
Пожилой мужчина в прорезиненном плаще, понурив голову и не глядя Гришке в глаза, попросил у него сигарету. Гришка щедро сунул ему пачку «примы». Покопавшись в ней и перебрав все, мужчина выбрал сигарету, потер, понюхал, точь-в-точь как Гришкин покойный дядя Макар Селиверстыч, что прошлым летом утонул в Букашке. Прилепив сигарету ко рту, мужчина попросил огоньку.
– Ить ведь… – буркнул Гришка, но бросил свой баян на землю, отчего тот жалобно взрыдал, полез в карман за спичками, достал их и зажег. И лишь когда мужчина начал прикуривать, обхватив по дядиной манере гришкины руки своими холодными и влажными пальцами, Гришка, уже начавший помаленьку трезветь, бросил взгляд в его хмурое, востроносое лицо и с сомнением брякнул:
– Ты, что ли, дядя Макар?
Пустив облачко смрадного дыма, мужчина поднял на него глаза и кивнул.
– Я, Гринь, я. Кому и быть, как не мне?
Помолчали.
– Ну, и как вы тут? – вздохнув, спросил Макар Селиверстыч.
– Да… живем… – Гришка пожал плечами. – Помаленьку…
– Танечка в школу пошла?
– Пошла.
– А Валёк все двойки таскает?
– Все таскает.
– А дед Федор все лежит?
– Лежит. Что ему сдеется? – отозвался Гришка, тоже доставая сигарету. Сунул ее в рот, поджег и озадаченно спросил:
– А ты… Дядя Макар, вроде бы того… только ты не обижайся, а? Ты ж вроде… того, а?
Спички одна за другой ломались в его одеревенелых пальцах.
– Чего это «того»? – переспросил дядя.
– Ну… утоп, вроде…
Три спички, сложенные вместе, наконец-то зажглись, ярко высветив лицо Макара Селиверстыча. Оно было в точности таким, каким его год назад увидел Гришка, когда дядю вытащили спустя неделю после пребывания в омуте: иссиня-черное, с оскаленными зубами и закатившимися СКАЧАТЬ