Он собирался начать издалека и умными околотками подвести беседу к неизбежному логичному выводу – ему надо плыть на этом корабле. Но Элея все поняла молниеносно и даже весомых доводов не позволила привести: сверкнула гневно своими медовыми очами и заявила Шуту, что он дурак. Это была, конечно, не самая свежая новость… Но дальнейшие попытки убедить ее в обратном оказались уже бессмысленны.
– И прекрати называть меня «величеством»! – она вновь метнула в него острый, как кинжал, взгляд. – Ты не хуже других знаешь, что я давно не королева!
– Для меня вы всегда королева, – простодушно ответил Шут. Брови у Элеи дрогнули. Странно так, жалобно…
– Пат… Ты… ты невыносим! – Она устало опустила руки, отмахиваясь от него. – Делай что хочешь…
Шут растерянно моргнул.
– Ну, я ведь действительно должен… – тихо произнес он, пытаясь оправдаться. Однако королева – его удивительная, милая королева – больше не желала ни видеть, ни слышать «невыносимого» господина Патрика.
Шелестя своими юбками, она покинула гостиную, оставив Шута бессильно смотреть ей вслед.
– Элея… – прошептал он, когда шаги наследницы стихли за дверью в кабинет Ваэльи. – Я же сказал правду…
«Наверное, боится, что я стану обузой в пути, – подумал Шут с горечью. – Или вовсе не хочет видеть рядом с собой такого убогого. Конечно. Стыдится меня…»
Он опустил голову и понял в этот миг, что на самом деле холодная тоска все это время хищно таилась у него за плечом. А теперь, самодовольно ухмыляясь, выползла из тени и стиснула в железных объятиях, увлекая на самое дно трясины.
Шут вернулся в свою комнату и ничком упал на кровать, до боли в пальцах сдавил подушку, уткнулся в нее лицом, желая лишь одного – исчезнуть. Перестать быть. Раствориться в этой тоске и кануть в небытие.
Когда в дверь коротко стукнули, он попытался сделать вид, будто спит и ничего не слышит, но голос Ваэльи, прозвучавший за его спиной, был верным доказательством того, что обман не удался.
– Хватит Пат! Думаешь, я ничего не чувствую? От твоей печали скоро цветы завянут.
Шут едва не залез под одеяло от стыда, но, поскольку он давно вышел из того возраста, когда это допустимо, пришлось оторваться от измятой подушки и встать, смущенно отводя глаза в сторону. Стоило сказать что-нибудь умное, объяснить… Но Шут стоял молча, смотрел в пол, только за грудиной тяжело ухала зажатая в комок боль.
– Пат… – Наставница не попыталась заглянуть ему в глаза. Просто подошла и обняла. – Что мне с тобой делать? – теплые руки скользили по затылку, по плечам, по спине, стряхивая всю хмарь, возвращая надежду. – Куда ты силы тратишь, мальчик?
Шут понимал – СКАЧАТЬ