Впрочем, это не показалось Игорю хоть сколько-нибудь существенным. Он встал у окна и в естественном свете принялся вертеть оружие в руках, внимательно его рассматривая. Хоть какая-то мелочь, самая незначительная, хоть какая-то зацепка. Он очень хотел, чтобы она нашлась.
– Не может же это быть так просто? – услышал он ее голос и даже краем глаза заметил, что она пришла вслед за ним и стоит рядом.
– Может, – ответил он.
Нож еще слегка уменьшился, но Игорь не оставлял его. И когда в двадцатый раз он скользнул взглядом по рукоятке, которая только что была совершенно гладкой, то нисколько не удивился, а очень обрадовался тому, что увидел на ней не то штамп, не то клеймо.
– Вот! Я же говорил!
Игорь распрямился и повернулся к ней.
Но ее рядом уже не было. Он стоял один в пустой гостиной.
Невероятная тоска охватила его. Он завертелся на месте, пытаясь понять, куда она могла деться. А гостиная между тем вдруг повела себя странно. С каждой секундой в ней становилось все меньше мебели, стены вытягивались, помещение сужалось, обои из красных становились какими-то коричневыми.
Вправо и влево от Игоря вытянулся длинный коридор, и оба конца его терялись из виду.
Игорь почувствовал, что неизвестная сила запрокинула его назад так, что он должен был бы или удариться спиной об оконную раму, или вылететь вместе со стеклом наружу.
Вокруг становилось все темнее. И теснее.
Глава 3
Он открыл глаза и несколько секунд таращился в потолок.
Потом вздрогнул всем телом. Заерзал и, наконец, сел на кровати, несмотря на тяжесть не проснувшегося еще тела.
Еще не исчезло то чувство тоски, еще слишком живыми оставались образы исчезающей мебели и стен, меняющих цвет. А в самом сердце еще сохранялся след той мягкости, которым одарила его встреча с прекрасной голубоглазой женщиной, которой он обязался помочь.
Однако сознание стремительно пробуждалось, сбрасывало сонное оцепенение, поглощало информацию о времени и пространстве и о положении в них тела. Чувства, пережитые Игорем в красной и бежевой гостиных, вытеснялись, от них оставался только легкий осадок грусти и одиночества.
Игорь продолжал сидеть на кровати, воображая, будто его мозг имеет диалоговое окно со шкалой загрузки. Той, которая то застывает на месте, то медленно ползет вперед, то делает большие рывки, чтобы потом надолго застыть на отметке в 99 %.
Уходили из памяти подробности драки с толстомордым и усачом. Растворялись всевозможные изящные вещицы, расставленные в обеих гостиных, теперь Игорь бы не смог точно описать ни одной из них. И, наконец, лицо – ее лицо – тоже стало стираться. Трудно было поверить в это, ведь так долго и с таким упоением он его разглядывал. А сейчас СКАЧАТЬ