– Фрактал, – сказал Уолр. – А точнее – квазифрактал. Это… сооружение… оно растет, живет, отмирает и осыпается. Подобно кораллу…
Он раздавил веточку между пальцами, стряхнул пыль.
– Сооружение? – уточнил Алекс. Он знал, что при общении с чужими стоит быть внимательным к оттенкам слов. Аудио-ксено плохо приспособлен для передачи двойственных смыслов, проще говоря, на нем очень трудно врать. Скорее всего, Ракс, разработавшие общий язык, сделали это намеренно. А вот внешний английский, на котором сейчас говорил Уолр, идеален для игры словами.
Проще говоря, Уолр не употребил слово «корабль» намеренно.
– Конечно, – сказал Уолр. – Поиграем в загадки? Создано Ракс, огромное, перемещается в космосе и гиперпространстве, имеет огромную боевую мощь, живет и развивается, но не корабль. Что это?
– Станция? – помедлив секунду, предположил Алекс.
– Не совсем. Попытаешься снова?
– Одна из трех станций, содержащих полный массив знаний о Галактике! – выкрикнул Алекс. – Станция Второй-на-Ракс! Их флот был деактивирован, Ракс вывели из гипера одну из базовых станций, чтобы уничтожить «Стиратель»!
Уолр радостно захихикал.
– Нет! Ты не угадал! Это и есть Вторая-на-Ракс. Это не просто станция, это она сама!
В медотсеке было холодно, слишком холодно, по мнению Горчакова. Он поежился, делая вид, что разглядывает мензурку, которую уже поднес ко рту.
На самом деле он изучал свою руку.
Самая обычная рука. Он к ней привык за тридцать четыре года. Рука кидала мяч, строила замок из кубиков, щипала девчонок, гладила щенков. Потом стала перелистывать страницы, касаться подруг, сжиматься в кулак, держать инструмент.
Хорошая рука.
Вот только на ней больше не было крошечного шрама у большого пальца, полученного во время одной детской забавы, в которой участвовали набор «Юный химик», пластиковая бутыль, раскрашенная под ракету «Восток», вылепленная из термопластика фигурка космонавта Гагарина и очень даже настоящая машина «скорой помощи».
На ноге не было куда более заметного шрама – результата неудачного заезда на мотоколесе на чемпионате космошколы.
Зато внутри живота, если верить доктору, появился аппендикс, который Горчаков удалил на старших курсах, тогда среди курсантов это было модно.
В зубах исчезли две пломбы, но и дырок не стало.
– Думаете, что в вас свое, а что от Ракс? – спросил Соколовский.
Горчаков залпом выпил, откашлялся. Взял со стола кусочек сыра, заел.
– Глупости, доктор. Своего в нас ничего не осталось. Нас пересобрали.
– Ерунда, – хладнокровно ответил Соколовский. – Скорей уж привели в порядок. Человеческое тело и без того полностью обновляется СКАЧАТЬ