Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е). Коллектив авторов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е) - Коллектив авторов страница 11

СКАЧАТЬ сама возможность публичного обсуждения этих тем и идей расширила границы открытых общественных дебатов о реформировании школы и профессиональной компетенции учителя, а также инициировала поиски собственных, не освященных высочайшими авторитетами обучающих и воспитательных методик. На этих предпосылках, как можно предположить, и строились педагогические эксперименты второй половины 1950 – 1980-х годов.

2. Точка отсчета: борьба с «формализмом» (1944)

      Анализируя законодательные акты, правительственные постановления и распоряжения 1940-х, относящиеся к сфере школьного образования, можно увидеть в них проявление двух тенденций: попытки восстановления пошатнувшейся дисциплины через укрепление модели «сталинской» школы, с ориентацией на дореволюционное гимназическое образование (введение раздельного обучения, «Правил для учащихся», аттестата зрелости, золотой и серебряной медалей для выдающихся выпускников, а также начало преподавания логики, психологии и латинского языка в старших классах)50, и конкретные решения по преодолению последствий войны. По текстам самих постановлений, публикациям в прессе и внутренним материалам Наркомата (позже – Министерства) просвещения РСФСР хорошо видно, что эти две тенденции во многих случаях входили в коренное противоречие друг с другом.

      Система образования в последние военные и первые послевоенные годы испытывала острый дефицит ресурсов – материальных, кадровых, интеллектуальных, дисциплинарных и т.д. При этом отдельные учреждения «сталинской школы» и весь социальный институт в целом, с его установкой на усвоение огромных массивов материала51, жесткой дисциплиной и большими затратами внеучебного времени на разные формы идеологической индоктринации и выполнение общественных поручений, не говоря уже об оплате за обучение в старших классах52, в этой ситуации начинали все более заметно буксовать53.

      Положение школы в последние годы войны и в первые годы по ее окончании можно без преувеличения назвать кризисным, хотя само слово «кризис» ни в печати, ни в документах Наркомата народного просвещения не использовалось. Кризис выражался, с одной стороны, в проблемах экономического и демографического характера – нехватке учителей, учебных пособий и учебных помещений54, с другой – в резком падении авторитета школы как социального института и учителя как социального медиатора. Если в крупных городах речь шла преимущественно о систематическом непосещении занятий, невыполнении домашних заданий и серьезных нарушениях дисциплины на уроках, то в малых городах и на селе происходило настоящее бойкотирование школы: местным государственным и партийным чиновникам приходилось прилагать чрезвычайные усилия, чтобы заставить родителей отдавать порой уже весьма великовозрастных детей в первый класс; процент учеников, оставлявших школы, был также весьма высок.

      В 1943 – 1944 годах Наркомат просвещения РСФСР55 начинает СКАЧАТЬ

<p>50</p>

См.: Постановление СНК СССР «О введении цифровой пятибалльной системы оценки успеваемости и поведения учащихся начальной, семилетней и средней школы» от 10 января 1944 г. (Народное образование в СССР: Сборник документов. М., 1974. С. 179), Постановление СНК СССР «Об утверждении Положения о золотой и серебряной медалях и образцов аттестата зрелости для оканчивающих среднюю школу» от 30 мая 1945 г. (Народное образование в СССР: Сборник документов. М., 1974. С. 182), Постановление ЦК ВКП(б) «О преподавании логики и психологии в средней школе» от 4 декабря 1946 г. (Директивы ВКП(б) и постановления Советского правительства о народном образовании: Сб. документов за 1917 – 1947 гг. Вып. 1 – 2. М.; Л.: Издательство АПН РСФСР, 1947. Вып. 1. С. 224 – 225). Энн Лившиц справедливо отмечает, что проект «Правил для учащихся» был составлен еще до начала войны, в 1941 году, и представлен А. Жданову, отвечавшему в Политбюро за работу со школами (Livschiz Ann. Pre-Revolutionary in Form, Soviet in Content? Wartime Educational Reforms and the Postwar Quest for Normality. P. 543). Томас Юинг, исследовавший историю раздельного обучения в СССР, также обращает внимание на то, что первые проекты введения раздельного обучения относятся к 1939 году, а временем начала этой реформы изначально называли сентябрь 1941 года (Ewing E.T. Separate Schools: Genger, Policy, and Prectice in Postwar Soviet Education. DeKalb: Nothern Illinois University Press, 2010. P. 24 – 33).

<p>51</p>

См. требование Постановления ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе» от 5 сентября 1931 года о «систематическом и прочном усвоении наук, особенно физики, химии и математики».

<p>52</p>

См. «Постановление СНК СССР от 26 октября 1940 г. № 638 об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий».

<p>53</p>

В этой ситуации некоторые администраторы образования были готовы прибегнуть к крайним мерам. Так, зав. московским отделом народного образования А.Г. Орлов опубликовал в 1944 году в журнале «Московский большевик» статью, в которой предлагал возродить в советских школах систему дореволюционных карцеров, чем вызвал громкий скандал в ЦК (см. об этом: Livshiz Ann. Op. cit. P. 545 – 546).

<p>54</p>

Энн Лившиц пишет о том, что образование не было приоритетной статьей бюджета до войны, а военные и послевоенные годы лишь усугубили эту ситуацию (см.: Livshiz Ann. Op. cit. P. 553). Она также отмечает, что в конце 1940-х годов возникла довольно мощная волна низового недовольства медленным темпом восстановления школьных зданий – письма советских граждан и местных чиновников сохранились в Государственном архиве Российской Федерации (далее – ГАРФ) и Российском государственном архиве социально-политической истории (далее – РГАСПИ) (Op. cit.).

<p>55</p>

До 1966 года в СССР не существовало общесоюзного Министерства просвещения, и роль «головного» министерства выполнял Народный комиссариат, а с 1946 года – Министерство просвещения РСФСР.