Тихий ветер. Юлия Ларосса

Чтение книги онлайн.

      – Основатель Пантеона держит подле себя ещё одного офицера – Карстена Коппа, который два дня назад получил новое звание и теперь стал генералом. Награду ему вручил Кайзер во время очередного Чёрного парада в Париже, который прошёл после безжалостной так называемой чистки жителей захваченного города. И на этот раз они вероломно казнили сто пятьдесят две тысячи мирных жителей, которые не соответствовали критериям нового общества в государстве Пантеон.

      Я не сводила глаз с лица человека, который возомнил себя богом этого мира. Высокий, худой, с зачёсанными назад тёмными волосами и прямой осанкой. Его спина ничуть не прогнулась от миллиардов проклятий, которые звучали каждый раз при упоминании его имени. Ему далеко до дряхлости и старости, ко всеобщему сожалению. Его всегда прищуренные, серые, почти бесцветные глаза взирали на всех и вся с нескрываемым превосходством, а самодовольная улыбка тонких губ вызывала отвращение.

      Безупречная внешность диктатора имела единственный изъян, который он нанёс себе сам, – татуировку на лице в виде чёрной тонкой вертикальной линии, которая проходила от левой надбровной дуги вниз по веку и заканчивалась под глазом.

      Такие татуировки с гордостью и вызовом делали все, кто особенно верил в его силу и «освобождение». В том числе и генерал Карстен Копп – седовласый, с прищуренными бледно-зелёными глазами и жутким шрамом на всю левую сторону лица: от виска до шеи. Поверх шрама он и набил себе чёрную полосу, публично заявляя, что выстрадал эту «честь».

      Генерал возглавлял личную охрану диктатора, которая вскоре стала полноценным военным формированием. «Чёрные Грифоны», или кайзерцы – специализированный отряд солдат, выполняющих жестокие способы зачистки среди мирного населения. Другими словами – это убийцы, которые нашли оправдание своему садизму.

      – Ваш кофе, пожалуйста. – Бариста не глядя забрал деньги и снова уставился в экран.

      – Спасибо. Хорошего… – Но я замолчала, так и не договорив привычное пожелание.

      На мгновение наши взгляды встретились, но тут же разошлись. Я повернулась к выходу, а он – снова к телевизору.

      – Мы были готовы к нападению комитаджей! Наши воины дали достойный отпор чернорубашечникам! И теперь… – Телевизор не умолкал.

      Выйдя на улицу, я испытала радость от того, что не слышу слов журналиста, не вижу репортажа с места событий и могу спокойно попрощаться со своим любимым кофе, насладившись им в последний раз.

      Каждый из нас начал понимать разницу между тем, когда ты слышишь о войне, и тем, когда она переступает порог твоего дома. Войну отрицать больше нельзя, ибо она уже уносит с собой то, что раньше казалось неизменным, верным, вечным.

      Я шла по брусчатой мостовой к дому, где провела всю свою жизнь. В сумке лежал сложенный вдвое лист бумаги, исписанный словами, которые стучали в голове. Они сбивали пульс и путали мысли.

      Шла, СКАЧАТЬ