фамилии склонились влево, словно написанные левшой. Как некий курьез, черточка в t, удлинившись, пересекла все слово «that», будто пишущий экономил движения, даже не побоявшись перечеркнуть попавшуюся посередине h. Я снова взялся за связку писем и одно за другим поднес их к свету. Лишь в одном письме последних лет обнаружились нетерпеливо перечеркнутые t в слове «that». Я показал эту деталь Селдому и Кристин и отложил письмо, чтобы потом поместить его на стеклянную поверхность прибора. Едва на мониторе появились увеличенные буквы, у меня возникло впечатление, что рука та же. Выверив масштаб обоих образцов, я указал на совершенное совпадение черт, подобие начал и окончаний каждого слова, идентичность углов и характерного расстояния между буквами. Но все-таки, не желая рисковать, я объявил, что экстраполирую начертание каждого элемента по отдельности для последнего, решающего сличения. Компьютеры в ту пору работали, как известно, медленно, и хотя Институт математики гордился той мощностью, какую удалось сконцентрировать в подвале, подключив друг к другу несколько машин, нам все же пришлось подождать несколько секунд, пока курсор трепетал, лампы мигали, и слышалось свистящее астматическое дыхание маленьких встроенных вентиляторов, как будто гномы, носильщики байтов, принялись за титанический труд, требующий мускульного напряжения. Вскоре возникли две параллельные строки и два карандашика на краю монитора, готовые к забегу. Тогда я попросил Селдома и Кристин придумать любое продолжение фразы, чтобы получился связный текст, доступный для сравнения, написанный в реальном времени, имеющий как функцию выражения, так и функцию содержания. Я сначала взглянул на Кристин, но она плотно сжала губы, даже не решаясь открыть рот; наверное, боялась, что у нее невольно вырвется какая-то часть подлинной фразы. Селдом, застигнутый врасплох, тоже не сумел ничего предложить, и тогда я произнес, словно в шутку:
«Л.К. узнает от миссис Лидделл, что она безумно в него влюблена!»
Хотя Кристин даже не дрогнула, мне показалось, будто эта случайная фраза, вероятно, из-за слова «влюблена», каким-то образом попала в цель. Я нажал на «пуск», и два карандашика на краю монитора задвигались. Я включил звук, чтобы мы уловили синхронность ритма и скорость начертания. Оба карандашика, продвигаясь по строкам, слегка подрагивали. Эта дрожь и судорожные движения в начертании элементов, объяснил я, не ошибка в программе, а скорее всего болезнь Паркинсона, которой страдает призрак.
– Это правда! – воскликнула Кристин и впервые взглянула на меня с неким подобием восхищения. – У Менеллы был «Паркинсон» в последние годы.
Карандашики продолжали двигаться, как бегущие вровень усердные марафонцы, которым никак друг друга не обогнать, и, когда они добрались до конца фразы в полном согласии, у Кристин, я заметил, озарилось лицо.
– Значит… Это то, что я думаю? Документ подлинный, верно?
Гордость переполняла ее, от нервного возбуждения, так долго сдерживаемого, она невольно расплывалась в улыбке.
– Я бы сказал: нет ни малейших сомнений, – подтвердил я, – эти пять
СКАЧАТЬ
