Пять/три. Тери Аболевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ стал убирать со стола. Чашку вымыть – и на полку, печенье и салфетки – в шкаф. Лишнее выкинуть. Крошки со стола вытереть. Клеёнку он оттирал уже со злостью – до его сознания докатилось, наконец, полное непонимание происходящего. Какой, к чёрту, «гвардейскiй экипажъ»?! Какие керосинки, какие полоумные тётки?! «Ответишь ты мне, Потапыч, допрошу с пристрастием, так и знай».

      Пока Толик вымещал гнев на клеёнке, входная дверь открылась и на пороге появился маячник. Он впустил вперёд себя небольшой холодный вихрь.

      – Оденься, поди посмотри. Ты ещё не видел, – сказал Потапыч и вышел обратно на улицу.

      Толик со злостью швырнул тряпку в раковину. Вот так, «поди посмотри», раскомандовался. Но он всё же натянул куртку, шапку, зашнуровал ботинки и вышел наружу.

      Мир там переменился. Темнота, серость, ночь – всё ушло, осталось только небо, оно одно сейчас было снаружи. Облака разошлись, и там, вверху, бегали бледно-зелёные всполохи, широкие полосы света перетекали друг в друга, двигались, танцевали. Северное сияние. Да, Толик его ещё не видел. На фотографиях оно было гораздо ярче, но теперь, вживую, это было как увидеть первый в жизни рассвет – после такого ты уже не будешь прежним. Мир заглох, просто перестал существовать – были только они вдвоём на свете: Толик и это свечение. Ему показалось, что его подхватывает и несёт ввысь, и разрывается что-то внутри на лоскутки, и часть этих лоскутков хочет туда – парить и переливаться вместе со всполохами. И остаться с ними насовсем, никогда не возвращаться на землю, только бы быть вечно в этом движении.

      – Есть такая штука, меряченье, – подал голос Потапыч, и Толика сразу швырнуло в реальность. Да, по-прежнему стоит на земле, никуда не летал. Странно.

      – Это у всех северных народов есть. Мэнерик ещё, по-разному называют. Это такая болезнь, арктическая истерия. Крыша, в общем, у людей едет, и именно тогда, когда небо вот так полыхает. Кто-то говорит, что если долго смотреть – часть твоей души туда улетит. И всё, будешь остаток жизни только и мечтать, чтобы снова сияние увидеть, с куском души своей встретиться.

      У Толика внутри похолодело. Не он ли сейчас рвался где-то внутри на лоскутки, желая часть их отправить в небо?

      А Потапыч продолжал:

      – Я служил на «Ленине», на ледоколе, давно. Так там боцман рассказывал, что, мол, когда вот так сияет небо – значит, принимает к себе потерянную душу. Вот и психуют северяне – нечего на чужие души-то смотреть. Мы тогда смеялись – серьёзный человек вроде бы, советский, а сказки рассказывает. Посмеялись и забыли, – Потапыч затих на время.

      Где-то невдалеке закричала чайка, хотя по ночам они обычно молчат. Крик наложился на всполохи, и от Толика снова стало ускользать чувство реальности.

      – А я, когда тут смотрителем стал, пожил и думаю: вот я маячник. Интересно, а как потерянная душа должна определиться? Ну, положим, скитается она, скитается, как это мытарство остановить? Надо же как-то показать: «Вот тебе свет». И дёрнуло меня что-то. Взял керосинку, да пошёл в ночь. Ходил-ходил, СКАЧАТЬ