О Нём. Оксана Алексеева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ карточке, в полтора года. Диагноз был по тем временам неутешительный и почти смертельный – острый пиелонефрит. Я нескончаемо лежала в больницах. Одни из самых первых и ярких воспоминаний именно оттуда.

      Палаты, кровати, уколы… Запах пенициллина. Других лекарств от этого заболевания тогда не было. Полгода в больнице, короткая ремиссия и снова больница. Один умный врач сказал моей маме, что я не выживу. Что мне ни за что не дожить и до шести лет. Что нечего ей со мной мучиться и бегать по докторам, а лучше подумать о себе. Ведь она молодая и родит ещё. Такое отношение к «нежилым» пациентам, надо полагать, было в порядке вещей. Дети умирали часто. А пенициллин, как видно, помогал плохо. Я чахла. Мама плакала и заваривала мне травки. Помню одну большую палату человек на десять, куда меня положили с очередным приступом. Мне уже около пяти-шести лет. Несколько детей лежат, не вставая. «Постельный режим». Просыпаюсь утром и вижу пустую кровать. Мне говорят, девочку перевели в бокс. Через месяц – другую в бокс. Помню, так завидовала. Это так красиво звучало – в бокс. Я тоже хотела в бокс. Ходила на другой этаж, видела эти стеклянные комнаты. Искала их, но не находила.… Там лежали другие. Сейчас я понимаю, куда уходили эти дети. И мальчик Саша, сын соседки, тоже «переехал в бокс». Мы лежали в одной больнице одновременно, в разных палатах. Родители приносили мне печенье и козье молоко. Мама плакала, потому что ей снова сказали: «Нет, нет. Ей не дожить до десяти лет». Папа включал какие-то связи и доставал импортные таблетки.

      В это же время умирал от болезни почек генсек Андропов. А я дотянула до семи и поступила в школу. Но у меня очередной приступ, я снова в больнице. Почти отказала правая почка. Меня оставили на второй год. Мы едем пить лечебную воду в Трускавец. Mама попадает на приём к известному профессору, светилу науки. Он изучает мои снимки почек и вздыхает: «Не хочу вас обманывать… Увы. Готовьтесь. Но надежда, конечно, есть всегда». На собственной шкурке я испытала отношение персонала к детям, которые лежат без родителей. Фактически с нами можно было делать всё, что угодно. Современные дети очень активно отстаивают свои права. У нас же этих прав не было. Однажды мы стали свидетелями того, как врачи в сопровождении толпы студентов раскладывали девочек на гинекологическом кресле – учили проводить осмотр. Подопытные плакали от ужаса и боли. Я чувствовала абсолютную беззащитность и замыкалась в себе. Я снова пошла в первый класс. Девочка-переросток, выросшая в больницах. Привыкшая к бессолевой больничной пище. Совсем не читающая и не пишущая. Меня грозятся вызвать на комиссию, чтобы перевести в специализированную школу для отстающих в развитии. Но не решаются, по всей видимости, тоже ждут…

      Как-то мы шли с мамой по улице и случайно повстречали нашего старого доктора. Мне тогда было около одиннадцати. Врач от удивления замер на месте и, не сдержавшись, воскликнул, глядя на меня:

      – Она ещё жива?! Этого не может быть!

      Как же я могу винить мою маму в том, СКАЧАТЬ