Змеиное гнездо. Яна Лехчина

Чтение книги онлайн.

      Яхонты в косах II

      Вязь браслетов давила. Позвякивая, царапала тонкую кожу – Рацлава невнятно хныкнула и потёрла запястье о живот, словно надеялась, что браслеты, которыми марлы увешали её руку, соскочат сами по себе. Сегодня, в честь февральского полнолуния, прислужницы пышно нарядили Рацлаву, и от этого ей было страшно неудобно. Она понимала, что сидит в чертоге с богатствами, на холодном полу среди размётанных монет, украшений и кубков. Она чувствовала, что у её платья богато расшитый колючий ворот, что её кольца узки и тяжелы настолько, что на пальцы уже наверняка набежала сыпь от расчёсов. Но хуже всего – Рацлава ощущала витающий в палатах запах вина, а это всегда вселяло в неё тревогу.

      Сармат был пьян, а Рацлава сидела подле кресла, в котором он, развалившись, пил присланное из княжеств вино. Она играла на свирели что-то тонкое, неуловимое, неспособное раздражить. Её длинные рукава были раскинуты по сокровищам – всё путались и мешались, цепляясь за украшения.

      Единственное, чего хотела Рацлава, – чтобы Сармат отпустил её восвояси. Сердце у неё билось как у подстреленной. Хоть бы он не окликнул её по имени, хоть бы не прикоснулся и хоть бы поскорее исчезли эти браслеты, колючий ворот, винный душок… От одной мысли о том, что её будет трогать захмелевший Сармат, становилось плохо.

      Бряцнула монетка – Рацлава догадалась, что та ударилась об пол и мелко задребезжала. Должно быть, Сармат крутил её в пальцах да выронил. Звук был громок, и Рацлава вздрогнула; это привлекло внимание.

      – Дурно играешь, – заметил Сармат.

      Ещё бы не дурно: от переживаний Рацлава не ткала, а лишь перебирала струнки знакомых черногородских песен. Сейчас свирель даже не требовала её крови.

      Она вдохнула и выдохнула. Дёрнула плечом, и шёлк рукава сполз по бархану сокровищ.

      – Могу лучше.

      Скрипнуло кресло. Это Сармат подался вперёд, и Рацлава была готова поклясться, что теменем ощутила жар его нависшего тела, хотя сидела в нескольких шагах.

      – Постарайся, – сказал он, и в этом слове послышались больная нежность и угроза. А потом скользнула ласка, острая, как лезвие, присыпанная мягкой насмешкой: – Если певчая птичка плохо поёт, ей сворачивают шею.

      «Как скажешь, Сармат-змей. Как скажешь».

      – Есть у меня одна песня, – плавно проговорила Рацлава, чувствуя, как холодеет нутро.

      – Хоть тысяча песен, – мурлыкнул Сармат, а потом обронил резко: – Живее.

      Звук стал влажным: СКАЧАТЬ