Литературные первопроходцы Дальнего Востока. Василий Авченко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ rel="nofollow" href="#n_47" type="note">[47] – даже включил было Александра Сергеевича в состав экспедиции. Надо сказать, что интерес Пушкина к Китаю был далеко не поверхностным. Он дружил с архимандритом Иакинфом (Бичуриным)[48] – востоковедом, составителем русско-китайского словаря, много лет служившим в Пекине в Русской духовной миссии. Тот дарил Пушкину книги по истории Китая; поэт писал, что «глубокие познания и добросовестные труды» отца Иакинфа (Бичурина) «разлили свой яркий свет на сношения наши с Востоком». Рискнём предположить, что даже сегодняшний наш «поворот на восток» в каком-то смысле запрограммировал Пушкин ещё в те времена, когда Китай считали «спящим» и «недвижным». Вероятно, по дороге в Китай – в Иркутске или окрестностях – Пушкин рассчитывал увидеться с декабристами, отбывавшими ссылку. Однако разрешения отправиться в дальний поход поэт (уже написавший стихи «Поедем, я готов…», в которых упомянул «стену далёкого Китая») не получил.

      С Китаем не вышло; как знать – может, вышло бы с Камчаткой, если бы не Дантес?

      Когда Пушкин отправился на последнюю дуэль, на его столе остались лежать камчатские наброски. Проживи он несколько дольше – и мы, вероятно, получили бы шедевр, с которого могла бы начаться большая литература восточного русского фронтира. Но вышло так, что Пушкин оставил нам лишь неоконченное предисловие.

      С другой стороны, восточные устремления Пушкина, вероятно, повлияли на творчество последующих литераторов, включая уже упомянутых Гончарова и Чехова, – первых классиков главного калибра, добравшихся до Дальнего Востока и написавших о нём.

      Этими классиками – а ещё офицерами, географами, разведчиками, умевшими держать в руках и оружие, и компас, и перо (Невельской, Венюков[49], Пржевальский[50]…), – будет порождён первый дальневосточный гений места Владимир Арсеньев. Именно он создаст образ Дерсу Узала – первого дальневосточного героя, ставшего всесоюзным и даже (спасибо японскому режиссёру Акире Куросаве[51]) мировым. Книги Арсеньева об Уссурийском крае, в свою очередь, вдохновили Михаила Михайловича Пришвина[52] на то, чтобы приехать в Приморье, проникнуться этой территорией и написать о ней важные слова.

      Все эти очарованные странники – адмиральский секретарь Гончаров, переписчик каторжан Чехов, пехотный офицер Арсеньев, натуралист Пришвин… – соединены тонкой, но прочной связью, тексты их полны осознанных и неосознанных перекличек. Они по очереди держали факел, который до сих пор освещает нам дорогу на восток. Своими травелогами они открывали далёкие русские периферии для самой же России, продолжая дело казаков, моряков, первопроходцев, ведомых за Урал могучим имперским инстинктом (не только же соболем, как утверждают приземлённые западные историки).

      На Дальнем Востоке появлялись местные авторы и целые литературные кланы. Издатель, прозаик, летописец Владивостока Николай Петрович Матвеев (Амурский)СКАЧАТЬ