В окопах Сталинграда. Виктор Некрасов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к аллаху! Полгода возим за собой это барахло. Сжигай!

      Писарь уходит.

      – Вы в сны верите, Керженцев? – спрашивает вдруг Максимов, почему-то на «вы», хотя обычно обращается ко мне, как и ко всем, на «ты». Не дожидаясь ответа, добавляет: – У меня сегодня во сне два передних зуба выпали.

      Ширяев смеется. У него плотные, в линеечку, зубы.

      – Бабы говорят, близкий кто-то умрет.

      – Близкий? – Максимов рисует что-то кудрявое на обрывке газеты. – А вы женаты?

      – Нет! – почти в один голос отвечаем мы.

      – Напрасно… Я вот тоже не женат и теперь жалею. Жена необходима. Как воздух необходима. Именно теперь…

      Кудрявое превращается в женскую головку с длинными ресницами и ротиком сердечком. Над левой бровью родинка.

      – Вы не москвич, Керженцев?

      – Нет, а что?

      – Да ничего. Знакомая у меня была, Керженцева… Когда-то до войны… Зинаида Николаевна Керженцева. Не родственница?

      – Нет, у меня в Москве никого нет.

      Максимов ходит по землянке взад и вперед. Землянка низкая, ходить приходится нагнув голову. У меня такое впечатление, что ему хочется что-то рассказать, но он или стесняется, или не решается.

      Ширяев взглядывает на часы – маленькие, на черной тоненькой тесемочке. Максимов замечает, останавливается.

      – Да-да… Идите, – скороговоркой говорит он, – идите, времени мало.

      Мы встаем и выходим из землянки. Он выходит вслед за нами. Канонады не слышно. Только лягушки квакают.

      Мы несколько минут стоим, прислушиваясь к лягушкам. Тени от сосен доходят уже почти до самой землянки. Две мины, одна за другой, свистя, медленно пролетают над нами и разрываются где-то далеко позади – батальонные, по-видимому. Ширяев ухмыляется:

      – Все по круглой роще жарит. А батареи уже три дня как нет там.

      Мы прислушиваемся, не летят ли еще мины. Но их больше нет.

      – Ну, идите, – говорит Максимов, протягивая руку. – Смотрите же…

      Он крепко пожимает нам руки. Делает движение, будто хочет обнять, но не обнимает, а только пожимает руки. У него очень крепкое рукопожатие.

      – Патроны береги, Ширяев, не транжирь.

      – Есть, товарищ капитан!

      – Смотри же… – И он уходит твердой, прямой походкой к кустам, где мелькают связисты, сматывающие связь.

      С Ширяевым мы условливаемся – я приду к нему часа через полтора-два, когда улажу свои дела.

2

      Не везет нашему полку. Каких-нибудь несчастных полтора месяца только воюем, и вот уже ни людей, ни пушек, по два-три пулемета на батальон… И ведь совсем недавно только в бой вступили – двадцатого мая, под Терновой, у Харькова. Прямо с ходу. Необстрелянных, впервые попавших на фронт, нас перебрасывали с места на место, клали в оборону, снимали, передвигали, опять клали в оборону. Это было в период весеннего харьковского наступления. Мы терялись, путались, путали других, никак не могли привыкнуть к бомбежке.

СКАЧАТЬ