Мифолоджемы. Мария Еремина

Чтение книги онлайн.

      – Встаньте, – величественно приказала Дита. Николай Петрович с готовностью вскочил, радость затопила его сознание, ведь Она обратилась к нему, Она нуждается в нём. Вокруг заскрежетали стулья. Справа раздался грохот, но Николай Петрович не повернул голову, чтобы узнал, кто же уронил стул. Никто во всём мире не мог быть важнее и интереснее, чем Она.

      – Докажите мне свою любовь, несите мне дары! – Дита царственно вскинула подбородок, и Николай Петрович понял, что такой горделивый, несколько презрительный вид только ещё больше красит Её. Со всех сторон послышались шорохи.

      Дита окинула кабинет печальным взглядом и расстегнула пряжку. Пояс с оглушительным грохотом рухнул на пол. Николай Петрович понял, что сжимает в одной руке кошелек, а в другой – распечатки исследования. Дита чуть виновато улыбнулась ему и несколько неуклюжим движением собрала волосы в небрежный пучок. Николай Петрович наконец-то завертел головой. Вокруг стояли его коллеги, все ошарашенные, тяжело дышащие, с "дарами" в руках. Женщины – кроме Алины Геннадьевны – выглядели куда более удивлёнными, чем мужчины. Алина Геннадьевна щурилась, будто поняла что-то важное. Аспирант Игорь начал было громко возмущаться, упоминая меркантильность и почему-то свободу слова. Его одернул Семён Аристархович, который выглядел до неприличия счастливым.

      – Дита… – начал было Николай Петрович, но теперь, когда его мысли больше не ощущались теплым сладким киселём, ему в голову пришла гениальная в своём безумии догадка. – Афродита?

      Дита кивнула, улыбаясь одними глазами. Николай Петрович сглотнул; он не мог сказать, рад ли, что его догадка подтвердилась.

      – Но почему здесь? – только и смог выдавить Николай Петрович. – Почему не в каком-нибудь институте культуры? Там поэты, лирика, любовь…

      – Да какая там у поэтов любовь! – с хулиганской усмешкой перебил его Семён Аристархович. – Так, шашни.

      –И всё же, – настойчиво продолжил Николай Петрович, – вы же богиня…

      – Любви и красоты, – продолжила Дита так, будто это всё объясняло.

      – «Математика заключает в себе не только истину, но и высочайшую красоту – красоту холодную и строгую, подобную красоте скульптуры». Бертран Рассел, – с ноткой самолюбования вклинился Игорь. Николай Петрович нахмурился. Для него жонглирование цитатами находилось где-то между идолопоклонничеством и манкированием настоящим образованием. Но в самих словах что-то было. Будучи в здравом уме – не затуманенном волшебством Афродиты – Николай Петрович не смог бы назвать что-то, что казалось бы ему прекраснее и элегантней его смелой теории и доказывающих её вычислений. Как не смог бы найти и то, что вызывало бы в нём большую страсть.

      – Но постойте, почему вы всё же здесь? – с ощутимым ударением на последнем слове присоединилась к разговору Алина Геннадьевна. В ответ на непонимающие и даже насмешливые взгляды она пояснила:

СКАЧАТЬ