Приключения сомнамбулы. Том 2. Александр Товбин

Чтение книги онлайн.

      – Разговоры как у нас сейчас, из пустого – в порожнее.

      – Изводящие почище произведения!

      – Штука в том, что в «ни о чём» подчас скрыто главное.

      – Кто-то писал, – вспомнила Людочка, – что «Улисс», собственно, и не литература вовсе, а эссенция для литературы.

      – Чтобы бездарности по капельке брали и разбавляли?

      – По капельке? Да это, если Валерку послушать, целая бочка эссенции!

      – Вот и хорошо, хватит на всех бездарностей.

      – Теперь, может быть, объяснишь, что такое постмодернистский роман? – Бызов водрузил на нос очки, – и тоже коротко, ясно.

      – Нет, даже коротко и ясно не надо, – взмолились Милка и Таточка.

      – Нет, – решительно запротестовала Людочка, – уже поздно, про свой постмодернизм пусть объясняется в другой раз, про постмодернизм, горячо любимый, коротко и ясно у него не получится.

      – Ладно, в другой раз, – смирился Шанский, почуяв, что Людочка умрёт, но не даст разогнаться, а ему не хотелось объяснения комкать; Бызову, разыгрывая смущение, сказал. – Все вопросы ко мне касательно постмодернизма прошу задавать через Людочку.

      – Где польскую помаду достала?

      – Повезло. В кое веки в кино собралась сходить, после сеанса заглянула в «Пассаж», был последний день месяца, выкинули. Первой очутилась у кассы, за мной – столпотворение вавилонское.

      – Перед художником дилемма: будешь говорить так, как видишь и слышишь, другие не увидят и не услышат; Гоша замотал головой.

      – Что смотрела?

      – «Дорогую» – во второй раз.

      – И мне Джулия Кристи нравится.

      – Шла напролом, пока не упокоилась во дворце итальянского аристократа. Конец с назиданием?

      – Бабы озверели. Еле из давки выбралась.

      – У меня тоже польская, с перламутром, но на исходе.

      – А у меня помада от «Парижской коммуны», такая дрянь.

      – Спятили? Осмелитесь отрицать, что источник вдохновения чист?

      – Ха-ха-ха, у вдохновения, как у марксизма, целых три источника, правда, совсем других – лень, похоть и тщеславие эти источники, так-то, брат Гоша!

      – Сам додумался?

      – Куда мне, ха-ха-ха, – скромничал Шанский, – выловил в набоковском интервью… не архаика ли, до всего своим умом доходить? Чтобы испытать, надо создать, я поверил создателю вдохновенных произведений.

      – Чего ещё от эстета-аморалиста, эксперта по растлению малолетки, можно было дождаться? – потешно сморщился Гоша.

      Из глубин звуковой памяти донеслось шипение, и Соснин, будто на фотографии, спустя годы, взялся рассматривать рассевшихся за столом: ослеплённые жизнью, хохочущие в объектив… рюмки, бутылки…

      А мальчик бежал, бежал.

СКАЧАТЬ