Алая роза в хрустальном бокале. Игорь Корольков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ до крови заклевал!

      «Вы видели?!» обращено к моим родителям – они возвращаются с рынка. Родители осматривают затылок Фарафонова. Мама бежит в дом, возвращается с флакончиком зелёнки и лейкопластырем, смазывает ранку, крест-накрест накладывает пластырь. Крест светится прямо по центру розовой лысины. Я отмечаю, что в него отлично целиться из рогатки! Я целиком на стороне петуха.

      – В тридцать седьмом это было бы квалифицировано как теракт, – сказал я, когда родители вошли в квартиру.

      Мама и папа рассмеялись.

      – Чей это петух?

      – Его же, – сказала мама, выкладывая из сумки яблоки. – В мае купил петуха и четырёх курочек, теперь воюет.

      Завтракали мы на кухне. Здесь было тесно, но уютно. Яичница на тарелке смотрелась как три полуденных солнца.

      – Ты чем намерен заняться? – поинтересовался отец.

      – Распилю письменный стол.

      – Давно пора! – обрадовалась мама.

      Двухтумбовый письменный стол стал помехой в спальне после того, как родители купили швейную машинку. Взять недостающее пространство можно было только у стола.

      Я принёс из сарая ножовку с мелкими зубцами, скатал ковёр, и за несколько минут стол укоротился на одну тумбу.

      К ужину я сел с чувством исполненного долга. Стол накрыли в комнате. На скатерть в красную клетку поставили электрический самовар и чайный сервиз, расписанный осенними листьями. Мама принесла тонко нарезанный сыр, копчёную колбасу и ватрушки. В тяжелой хрустальной вазе, словно расплавленный рубин, блестело густое вишнёвое варенье. Оно пахло детством. В том саду, где мама варила варенье, буйствовала зелень. Травы были в рост со мною, стрекозы казались огромными и непугливыми. Порхавшие перед самым моим лицом мотыльки стряхивали с бархатных крыльев пудру прямо на мой нос, воробьи шныряли у самых ног… Всё, что росло, ползало и летало, было равным мне. Мы были одинаково равны перед небом и солнцем – бесконечно далёким, молчаливым и добрым. Мы все были братья, сердце замирало от радости и восторга, что я такой же, как они, что я один из них и мы одинаково вдыхаем запахи бузины, прелых листьев и тягучей вишнёвой смолы. Среди этих джунглей меня находил запах сладкий и душистый, я мчался к огню наблюдать, как кипит густой сок и как рождаются кружева розовой пены…

      В дверь позвонили.

      – Что, в отпуск приехал? – забасил Фарафонов, протянув руку для пожатия. Рука у него была как зачерствевшая булка. Он без приглашения сел в вертящееся кресло. Однажды после него мы уже чинили одно кресло, и теперь с ужасом ждали, что он сломает второе. В семье Фарафоновых мебель долго не жила. Здесь её разрушали с неумолимостью стихии. Стулья ломались через два-три месяца после покупки. Кресла держались год, диван рухнул, не дотянув до полутора лет. Я был уверен: в Фарафонове погиб талантливый испытатель мебели.

      Всю свою жизнь Михаил Ефимович занимал руководящие должности. Он ничего не знал и ничего не умел, но руководил самозабвенно, упоительно. СКАЧАТЬ