Я из огненной деревни. Алесь Адамович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ кухне поместились. На полу около печки посадились и мы, и возчики, что их привезли. Я у одного этого человека и спрашиваю, у возчика:

      – Дядька, где они, что делают?

      Дак они говорят:

      – Ничего.

      А другой говорит:

      – А, в Песочном? Одну девочку убили и дом спалили…

      Ну, у меня уже мысль плохая, если они так сказали.

      Долго не ожидая, приходят и спрашивают по-польски:

      – Где господаж?

      А он же сидит рядом со мной. Он говорит:

      – Я.

      – А ну вперёд!..

      Поскольку они говорили, что застрелят, дак я ж и посчитала, что берут застрелить.

      Он поднялся и говорит:

      – Прощайте все.

      Куда забрали, не знаю…

      Погодя видим – детдом горит. Думаю я: видать, туда его завезли. Там убили…

      Ещё тихо было назавтра, а я всё чувствовала, что будет плохо.

      А там у нас сарайчик был, где стояла тёлка и кабанчик. Дак я говорю сыну:

      – Идём туда. В случае чего, дак мы в лес.

      Не успели мы дойти туда – уже выстрел получился. У нас была в сене, в сарайчике, нора пробита, – дак сын говорит:

      – Мама, я полезу туда.

      Потом я говорю:

      – Не, ты лучше лезь наверх, а я – за тобою.

      Он лезет, а два немца входят как раз… Дак я его – за ноги. Лопочут они чёрт их знает что. А я им говорю:

      – Пан, я даю есть корове.

      А они говорят по-немецки. И давай нас толкать, сына и меня. Так вот сарайчик наш стоит, а так вот – то гумно большое, где они молотили, мужчины. Уже двери открыты. И стал такой большой снег идти! Дак они, немцы, один за него, а другой за меня. Втолкнули в то гумно. И дали два выстрела. Сын побежал, а я упала. Так упала, не ранили. Мне не больно. А в сына, видать, попали, что и не ойкнул. Такая мысль у меня мелькнула…

      Вопрос: – А сколько ему лет было?

      – Четырнадцать лет было.

      Стало гумно гореть… А там семь хозяев складывались. Снопы. Дак там всё перемешано… Как я упала, дак ещё и соломы на себя натянула. Когда солома стала гореть, дак я думала, что я лежу у стенки, под оконцем, через которое шёл приводной ремень молотилки. Подымаюсь к этому оконцу и гляжу – они стоят. А впереди постройка горит, и это же гумно горит… А там ещё из гумна в поднавес, где молотилка, большое окно, и оно колючей проволокой перекрещено. Попробовала я один виток – ещё вот раны остались – один виток был с гвоздём, дак оторвался, а другой – с пробоем – никак. Всё – не вылезешь! Да если б это человек нормальный, а то ж весь…

      И в этот момент мой сын:

      – Мама, ты живая? (Плачет.)

      Я говорю:

      – Живая.

      Он вырывается бежать. На нём был кожушок, он сбросил. И шапка горит на нём, и пинжачок горит… (Плачет.) Набрала я снегу, стала тереть, его тушить. А он вырывается бежать. А я говорю:

      – Сынок, ещё стоят!..

      Вопрос: – А вы уже вышли из гумна?

      – Не, в гумне. Ветер клонит, двери открытые, снег большой СКАЧАТЬ