Возвращение со звезд. Футурологический конгресс. Станислав Лем

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Другого такого нет. И то, что она мне давалась тяжело, тоже было хорошо. Я бился над нею и, когда не мог заснуть, повторял пройденный днем материал…

      – Интересно, – сказал он. Но в его голосе звучало равнодушие. Я не был уверен, слушает ли он меня.

      В глубине парка пролетали огненные столбы, вспыхивало красное и зеленое зарево, сопровождаемое радостным хором восклицаний. Здесь, где мы сидели, под деревьями, было темно. Я замолчал. Но эта тишина была невыносима.

      – Это было для меня как самоутверждение, – сказал я. – Теория множеств… то, что Миреа и Аверин сделали с наследством Кантора. Вы знаете. Бесконечные, сверхбесконечные величины, непрерывный континуум, мощность… великолепно. Часы, которые я провел над этим, я помню так, словно это было вчера.

      – Это не так абстрактно, как вы думаете, – проворчал он. Значит, слушал все же. – Вы, наверно, не слышали о работах Игалли?

      – Нет, что это?

      – Теория разрывного антиполя.

      – Я ничего не знаю об антиполе. Что это такое?

      – Ретроаннигиляция. Из этого возникла парастатика.

      – Я даже не слышал таких терминов.

      – Ну, конечно, ведь они возникли шестьдесят лет назад. Но в общем это был только подход к гравитологии.

      – Вижу, мне придется попотеть, – сказал я. – Гравитология – по-видимому, теория гравитации, да?

      – Больше. Это можно выразить только математически. Вы прочитали Аппиано и Фрума?

      – Да.

      – Ну, тогда вам будет просто. Развитие теории метагенов в n-мерной конфигурационно-выраженной системе.

      – Как вы сказали? Но ведь Скрябин доказал, что не существует никаких метагенов, кроме вариационных?

      – Да. Очень изящное доказательство. Но, видите ли, тут все разрывное.

      – Не может быть! Но ведь… ведь это должно было открыть целый мир!

      – Да, – сухо согласился он.

      – Мне вспоминается одна работа Маниковского… – начал я.

      – О, это весьма отдаленно. В лучшем случае… сходное направление.

      – Сколько времени потребуется, чтобы пройти все, что вы тут сделали? – спросил я.

      Он помолчал.

      – Зачем вам?

      Я не знал, что ответить.

      – Вы больше не будете летать?

      – Нет, – сказал я. – Я слишком стар. Я бы не выдержал таких ускорений… и вообще не полетел бы, вот и все.

      Теперь мы замолчали основательно. Неожиданный подъем, с которым я говорил о математике, внезапно исчез, и я сидел возле него, ощущая тяжесть своего тела, его ненужную громадность. Кроме математики, нам не о чем было говорить, и мы оба об этом знали. Мне вдруг показалось, что волнение, с которым я рассказывал о благословенной роли математики в полете, было фальшивым. Я сам себя обманывал рассказом о скромном, трудолюбивом героизме пилота, который в провалах СКАЧАТЬ