Яблоко транзита. Хаим Владимирович Калин

Чтение книги онлайн.

      Так Алекс Куршин, завершив очередной российский цикл судьбы, сел на событийную мель, к которой, в общем-то, давным-давно стремился. Тот модус заработал честно, являя пример здравомыслия и изобретательности, причем, редкого извода – житейского.

      Но не успел он к новой рамке себя примерить, как угодил в оборот в чем-то драматичнее, чем прежний. Да еще в условиях карантина предсказывавшийся с трудом.

      Общеизвестно, было бы поле притяжения, а претендент/ка на ту кабалу найдется. Так вот Алекс Куршин с юных лет таким магнитом слыл и, что любопытно, контрастом возрасту только крепил репутацию рокового мужчины. Разумеется, в своей возрастной категории, впрочем, весьма эластичной…

      Кремлевская вольная, вызволившая его из полудобровольного плена, помимо философских далей, поначалу никуда не звала. К самому бы, новому, приноровиться: триумф-то легкие распирает. Потому Ольгу – единственно одушевленное в отеле лицо, за кадром мелькавшее – он ни так, ни этак не воспринимал. Тем более как женщину, ибо обслугу, синих воротничков, находил не столько себе неровня, сколько бесперспективную (в силу занятости) для общения. Ко всему прочему, его незримо отталкивал регионального колорита костюм, в который горничная была облачена – униформа заведения и стиль региональных слетов и банкетов этой страны. В этом, он полагал, было что-то атавистичное, ассоциативно отсылающее к не столь давним, но явно не лучшим немецким временам.

      Тут Ольга себя огранила во времени и пространстве. Ее не стало больше, то был, скорее, эффект челнока. Ее контур мелькал то в столовой, то в бассейне, причем, мимолетно – он даже не успевал его запечатлеть.

      У Алекса, бывалого путешественника, та перемена не могла не отложиться, ведь гостиничная обслуга обучена держаться условной подсобки. Правила эксплуатации гостиницы предназначены сводить к минимуму пересечения персонала с гостями.

      Как бы то ни было, те едва различимые подвижки приглядом не казались. Зато в какой-то момент его потревожило другое, дыхнувшее душным миром страстей. Рано утром, в 07.30 , выходя на пробежку, он впервые лоб в лоб столкнулся с горничной, казалось, в смятении.

      Но то стало лишь прелюдией откровения. Прозвучавшее Guten Morgen позвало, как минимум, познакомиться, но некая инерция полуяви полусна тому помешала. А смутил Алекса русский акцент, который он определял безошибочно. Причем делал он это чуть ли не с садистской настойчивостью – без оглядки на обстоятельства, поры годы и материки. Мог с бухты барахты вогнать в краску девятнадцатилетнюю кассиршу в Манчестере, урожденную Великобритании, перейдя с ней СКАЧАТЬ