Самый счастливый день. Виктория Токарева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Фа, – сказал Игнатий.

      Лариска долго смотрела в ноты, потом на правую руку, на левую, заглядывая под каждый палец.

      Игнатий ждал, затем передвинул Ларискин палец с «ми» на «фа».

      – «Та-я… – опять провыла Лариска. – На-а груди-и…»

      – Ре, – сказал Игнатий.

      Лариска опять уставилась в ноты, на правую руку, на левую.

      – Пустите, – сказал Игнатий.

      Согнал Лариску, сел на ее место. Он не преследовал педагогических целей своим показом. Просто ему надоела Ларискина бездарность, захотелось поиграть самому.

      Игнатий играл чисто и строго, прячась в музыке от вторников своей жизни.

      Это был хороший, умный пианист. Я понимала, что здесь, в училище, он сидит не на своем месте и занимается не своим делом.

      Лариска молчала, отчужденная от Игнатия своим унижением. Она понимала, что проиграла великую войну полов, не успев ее развязать.

      – В следующий раз то же самое! – сказал Игнатий Лариске и встал.

      Дальше была моя очередь.

      Я раскрыла оркестровую партитуру «Ромео и Джульетты» Чайковского. Программу я прошла давно и играла на уроках целые оперные клавиры, свободно ориентируясь в тучах восьмушек и шестнадцатых.

      Я уверена: когда Чайковский писал тему любви, четвертый такт, что-то смялось в его душе, он не мог продыхнуть. Я тоже в том месте не могу продыхнуть и погружаю свое смятение в средний регистр.

      Игнатий хлопнул в ладоши. Я сняла руки с клавиш.

      – Попробуйте в этом месте сыграть наоборот, – попросил он.

      – Как? – не поняла я.

      – Играйте любовь, как смерть, а смерть – как любовь.

      – Почему?

      – Потому что любовь всегда сильнее человека. А смерть – инъекция счастья.

      Я не очень поняла, но перевернула несколько страниц обратно и стала играть сначала.

      Игнатий подтащил свой стул к моему, забрал у меня два верхних голоса, оккупировал половину клавиатуры. Мы играли в четыре руки, толкаясь локтями.

      За окном шел дождь.

      Звуки не впитывались в стены, а отражались от них, и весь наш класс был наполнен любовью, как смерть, и смертью, как любовь.

      Лариска вросла глазами в профиль Игнатия, и, если бы ей предложили пожертвовать для него почку, она не задумываясь отдала бы две.

      На другом берегу стояла Петропавловская крепость. Пристани речных трамвайчиков были занесены снегом и походили на ларьки.

      Мы медленно брели в сторону Летнего сада. С Невы дул промозглый ветер, но в нем уже плавали ионы весны.

      – У него лицо переделено на три части, – сказала Лариска. – Купол лба, брови и глаза – это его духовность. Нос – мужественность, у него профиль императора. А губы и подбородок – это его эгоцентризм и жестокость. Ты обратила внимание, какой у него омерзительный рот!

      Лариска остановилась, и я тоже вынуждена была остановиться СКАЧАТЬ