Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона. Игорь Дмитриев

Чтение книги онлайн.

      Воспоминания о мятеже еще некоторое время тревожили правительство (нужно было выяснить масштабы заговора) и народ, но постепенно события февраля 1601 года отошли в прошлое. Бэкон продолжал выступать в суде и в парламентских дебатах. Его отношения с Коком становились все более напряженными, о чем, к примеру, свидетельствует полемика между ними, случившаяся в одном судебном заседании:

      «Господин Бэкон, – заявил Кок, – если у вас на меня есть зуб, то лучше вытащите его, иначе боль, которую он вам причинит, превысит пользу от всех остальных зубов».

      «Господин атторней, – холодно ответил ему Бэкон, – я уважаю вас, я не боюсь вас, но чем меньше вы будете говорить о своем величии, тем больше я буду в него верить»[423].

      Этого было достаточно, чтобы Кок немедленно перешел к прямым оскорблениям, никак, впрочем, не поколебавшим невозмутимости Бэкона и давшим последнему повод пожаловаться на поведение коллеги Р. Сесилу.

      В другой раз Бэкон вполне резонно заметил Коку: «если бы не ваша близорукость по отношению к вашему будущему, вы бы могли воспользоваться моими услугами»[424]. Но это был совет не для Кока.

      В своих парламентских речах Бэкон с особой настойчивостью выступал за реформу законодательства, которое было перегружено давно устаревшими и ненужными нормами. «Чем больше законов мы создаем, – внушал Бэкон коммонерам, – тем больше ловушек, в которые мы потом попадаем»[425]. Многие с ним соглашались – надо модернизировать законодательство, но дело практически не двигалось.

      Тем временем ситуация в Ирландии для англичан заметно улучшилась. На Рождество 1601 года Маунтджой (Charles Blount, 8th Baron Mountjoy; 1563–1606), сменивший Эссекса в Ирландии и успешно воевавший там, используя тактику выжженной земли, разбил войска Тирона, усиленные тремя тысячами испанских военных, и фактически взял остров под полный контроль. Бэкон, узнав об этом, начал активно выступать за ненасильственные меры по отношению к ирландцам. Но на то, чтобы окончательно решить ирландский вопрос, у Елизаветы уже не осталось времени.

      Весной 1603 года ее физическое и умственное состояние резко ухудшилось. Вечером 23 марта было объявлено, что королева лишилась дара речи. Когда лорд-адмирал Ховард, лорд-хранитель Эджертон и секретарь Р. Сесил посетили ее, попросив в последний раз подтвердить знаком, по-прежнему ли Ее Величество желает, чтобы после ее кончины трон перешел к королю Шотландии, Елизавета подняла руки над головой, как будто надевая корону. После этого силы покинули ее.

      Венецианский посол сообщал, что «во дворце удвоена охрана и наемники вооружены. Королевские украшения и серебро перенесли в Тауэр под охрану королевских ювелиров. Многие придворные тоже отдали туда свои драгоценности… Волнения и тревога в каждом доме. Многие из министров ненавидимы народом. В городе очень боятся католиков, т. к. их сорок тысяч, и они открыто противодействуют королю шотландцев… Однако у католиков нет лидера, но есть разногласия»[426].

      В СКАЧАТЬ