Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона. Игорь Дмитриев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к ногам Ее Величества «самих себя, свои жизни и земли». И правильно – не стоит обещать слишком многого, а то, не приведи Господь, власть поймет это буквально.

      10 апреля парламент завершил свою работу. В тот день Елизавета прибыла в палату общин. По обычаю, ее речь озвучил лорд-канцлер. Но в этот раз Ее Величество выступила также сама, поблагодарив парламентариев и заверив их, что, если бы не крайняя необходимость, она никогда бы не стала облагать своих подданных дополнительными налогами[238].

      Вместе с тем благостный тон ее парламентской речи скрывал крайнее возмущение Елизаветы речами тех, кто, по ее мнению, выступал против субсидии[239]. Три парламентария вызвали особый гнев королевы: Р. Бил, Г. Антон и Ф. Бэкон. За Антона вступился Эссекс, но безрезультатно, Елизавета более не желала ничего слышать о своем бывшем посланнике во Франции. Особенно ее возмутили слова Антона про «горшки и кастрюли», с которыми придется расстаться англичанам, чтобы уплатить налоги.

      Что касается Бэкона, то Елизавета велела лорду Бёрли лично сообщить Фрэнсису о ее недовольстве, что тот и сделал. Бэкон выслушал дядю молча, но на следующий день отправил ему письмо, в котором разъяснил свою позицию, не пытаясь оправдаться:

      «Я с сожалением узнал из вчерашней речи вашего сиятельства, что мое выступление в парламенте, продиктованное моей совестью и моим долгом перед Богом, Ее Величеством и государством, было воспринято как оскорбительное. Если бы оно было неправильно передано, я был бы рад сделать приятное вашему сиятельству, отказавшись от всего, что не говорил. Если бы меня неправильно истолковали, я был бы рад объяснить мои слова, чтобы устранить тот смысл, который я в них не вкладывал. Если бы я дал повод ложно истолковать мои чувства и приписать мне кем-то из завистливых или услужливых доносчиков стремление к славе или оппозиционности, это стало бы для меня большой обидой, тем большей, что характер моего выступления совершенно ясно показывает: я говорил прямо и по совести, а вовсе не ради выгоды и не с целью раскачать лодку… Да, всякое обложение, превышающее двойную субсидию, могло, как я полагал, поначалу казаться (по отношению к прецедентам) необычным (might appear to be extraordinary), и (в силу того, что это могло вызвать недовольство) оно не могло быть взыскано с беднейших слоев, хотя с другой стороны я хотел, чтобы оно было увеличено настолько, насколько, я полагаю, это может быть обосновано и т. д. Таково мое мнение, и я его не скрываю»[240]. Возможно, это была его вторая – и более существенная – ошибка, поскольку королеву раздражали не столько сами выступления Бэкона в парламенте, сколько его упорство в отстаивании правильности своей позиции.

      Бэкон просил Бёрли не менять своего хорошего к нему отношения и помочь «вернуть благосклонность Ее Величества», которая для него (Бэкона) «дороже жизни (is to me dearer than my life)»[241].

      Фрэнсис, конечно, понимал, что его выступления в парламентских дебатах сильно и, может быть, надолго застопорили его придворную карьеру, тем более что Эссекс не стал его защищать СКАЧАТЬ