Достоевские дни. Оганес Мартиросян

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ марихуана, он лёгок, он душа и тело, взбитые миксером, их среднее, общее, суть». Курёхин съел советский кефир и печенье, а вообще – распался на Азербайджан, Армению и Грузию, рассыпался в музыке Гянджой, Баку, Ахалцихе, Ахалкалаки и Гюмри. Сказал о Пушкине:

      – Он – чёрные, захват кавказцами Питера и Москвы через культуру, африканская, египетская ночь, нарочно вызвавшая хачей, чтобы быть видным во мраке, гореть и блистать звездой, мрак в кинотеатре, где все смотрят на экран и ждут от него всего: не на солнце – кинопроектор, на луну – отражение. Пушкин выбрал литературу – солнце, идущее лучами – музыкой Баха, Чайковского и Гуно, музыкой вообще.

      – Пушкин шёл вечером по улице, встретил бухающую с Васей и Лёхой поэзию, прочитал ей стихи, влюбил в себя и увёл за собой. Она сделала добровольный выбор. А Лермонтов увёл её силой от них, показал себя, свою крутость, он запер её в своих книгах.

      – В книгу Пушкина входите вы, с Лермонтовым иначе, то есть наоборот.

      – Литература – еда: проза – каша, мясо и суп; поэзия – гарнир и вообще: семечки, орехи, чипсы, сухарики, гренки, кольца кальмара; проза – водка, коньяк; поэзия – пиво, вино; драматургия – консервы: скумбрия, килька, шпроты, икра, говядина, свинина, тунец: банка – театр.

      Сергей ушёл, ФМ посидел за столом ещё и сам двинулся в вечное: в горы – в Санкт-Петербург, вне квартиры, себя.

      «Зимой Расторопша мёрзла. Собирала на работу друга, закутывала его, клала термос и бутерброды в рюкзак, сама одевалась, надевала шубейку, тёплые штаны, валенки, варежки, шапку и выходила на улицу. Танцевала возле лотка. Смотрела на детей, спускающихся с горки. Завидовала им. Потому каталась сама иногда, поглядывая на прилавок, чтоб ничего не украли. Вечером встречала друга, обнимала его, целовала, стряхивала снег с него. Дома пили чай, друг смотрел телевизор, Расторопша писала заметки о просмотренных мультфильмах и фильмах, отправляла в газеты. Ничего не печатали. Но она не отчаивалась: искала другие издания, советовалась с другом, сочиняла новые вещи и рассылала их: мало ли, вдруг возьмут».

      Встретился с Николаем, выпил с ним кваса, вспомнил Воланда, его перетруженные руки, сжимающие трость и поющие «Битлз». Николай предложил покататься на конях, потому они двинулись на ипподром и там впитали в себя лошадей, их копыта, крупы и кровь.

      Через час он уже был один, читал «Литературную газету» на лавочке, был недоволен ею, не находя в ней себя, листал зло и легко, смотрел на портреты, пробегал глазами стихи. В общем, вёл себя как Наполеон до своего рождения. Ну, и смотрел на девочек иногда, шествующих почти голыми, одетых лишь в Питер, Россию и мир. Парни в этом смысле радовали одеждой из «Мира как чудо», «Аризонской мечты» и «Помнишь ли ты Долли Белл». Очень сильно дышал, будто впитывал в себя строки и буквы газеты, но на самом деле был человеком гор. Дом – это антология, состоящая из авторов – квартир с содержимым – людьми. Частный дом, коттедж – издание одного автора. Стены – переплёты, обложки. Литература кругом. Потому надо говорить: «Я написал „кровать, люстру, стол или шкаф“». Воскрешение – переиздание, только и всего, просто пока запрет, так как он не вечен. Поставил борьбу на телефоне, СКАЧАТЬ