Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя. Наталья Русова
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - Наталья Русова страница 25

СКАЧАТЬ исповедальности и строгого мастерства:

      Пора признать – хоть вой, хоть плачь я,

      Но прожил жизнь я по-собачьи,

      Не то что плохо, а иначе…

(«Пора признать – хоть вой, хоть плачь я…». 1964–1966)

      Давно то было. Смутно помню лето,

      Каналов высохших бродивший сок

      И бархата спадающий кусок —

      Разодранное мясо Тинторетто.

      С кого спадал? Не помню я сюжета…

(«Сонет». 1964–1966)

      О своих же собственных мемуарах Эренбург отозвался в одноименном стихотворении «Люди, годы, жизнь»:

      На кладбище друзей, на свалке века

      Я понял: пусть принижен и поник,

      Он все ж оправдывает человека,

      Истоптанный, но мыслящий тростник.

      Мама с отцом, оказавшись в 1967 году в Москве в командировке, поклонились его свежей могиле на Новодевичьем кладбище.

      Не могу не сказать о том, что мемуары Эренбурга вызвали неприкрытую злобу у определенной и, увы, вряд ли малочисленной части общества, прежде всего у явных или скрытых сталинистов, поклонников Кочетова и Ко. Я часто бывала дома у моего тогдашнего поклонника, Вадима, и хорошо помню, как его отец, что называется, с пеной у рта рассказывал о якобы несметном богатстве «этого еврея», о роскоши его «имения» в Новой Истре… Ну откуда все это шло? А ведь шло откуда-то. Достаточно прочитать «Случай Эренбурга» Б. Сарнова, воспоминания дочери Ирины и т. д., чтобы оценить масштаб «накоплений» Ильи Григорьевича.

      Мемуары Эренбурга подтолкнули меня к знакомству с европейской поэзией; к тому же советская практика переводов была уникальной, одной из лучших в мире – по вполне понятным и прозрачным ныне причинам: если нельзя писать и публиковать свое, обратимся к чужому и уж там дадим себе волю.

      До сих пор нежно вспоминается Юлиан Тувим, его прелестная «Наука» в переводе Д. Самойлова:

      Всем премудростям я обучался:

      Логарифмы, задачи, квадраты.

      Грыз я формулы. Запанибрата

      С бесконечностью я обращался.

      <…>

      Знаю все: про янтарь, про погоду,

      Как устроено зренье у мухи,

      Что тела, погруженные в воду,

      И так далее, в этом же духе…

      Витезслав Незвал, в замечательном переводе К. Симонова:

      С Богом! Ну что ж! Как ни странно, мы оба не плачем.

      Да, все было прекрасно. И больше об этом ни слова.

      С Богом! И если мы даже свиданье назначим,

      Мы придем не для нас – для другой и другого…

      Кстати, неудивительно, что эти стихи так хороши именно в переводе Симонова – вспомним «С тобой и без тебя». Кому, как не ему, переводить мужские стихи о любви. Симонову же принадлежит мой любимый перевод «Дурака» Р. Киплинга, с великолепной иронией и обаянием мужского характера:

      Жил-был дурак. Он молился всерьез

      (Впрочем, СКАЧАТЬ