С собой наедине. Записки долгожительницы. В. И. Елисеева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Мне уже семнадцать. Смоленск. Утро. В комнату заглядывает солнце. Просыпаюсь, привычно смотрю на будильник: пять. Надо бежать! В восемь уже быть дома, чтобы никто не заметил. Няня (старая, дореволюционная) похрапывает на соседней кровати, свернувшись по обыкновению скобкой. Я поспешно вскакиваю, быстро одеваюсь, застилаю постель, тихо открываю дверь, чтобы не скрипнула. Неслышно спускаюсь по лестнице мансарды. Замирая, перехожу комнату, где спит старший брат. В кухне – раковина и кран. Умываюсь… вытереться нечем. Тяжелая дверь – на крючке, ее без скрипа не откроешь. Осторожно снимаю крючок, выдвигаю из притолоки толстую дверь, чтобы в щель только пролезть. Осторожно задвигаю обратно. Выхожу на крыльцо. Свобода! Сердце радостно замирает: Володька! Через зеленый садик бегом на улицу. Там – никого. Иду мимо тополей по дощатому тротуару, мимо желтых деревянных домиков к церкви. Вот она, вокруг нее – старое кладбище, белая каменная ограда. Через ограду пробираюсь туда. Юбка зацепилась и при прыжке с треском рвется на половину длины. Мгновение размышляю: как быть? А-а-а! Сбоку можно завязать края узлом. И бегу туда, к заветному месту… Заросшее травой каменное надгробие, рядом – оцинкованная решетчатая ограда, увитая ветвями сирени. Сидя на надгробии в рубашке с расстегнутым воротом и засученными на загорелых руках рукавами, смущенно и радостно улыбается мне Володька! Здесь мы договорились встречаться после окончания школы в последнюю школьную (всем классом) прогулку.

      Я смущенно здороваюсь и сажусь напротив тоже на старое надгробие, ноги ставлю на его сиденье рядом с ним. Но никаких касаний, только радость быть вместе, видеть друг друга и говорить, говорить… Обо всем – учителях (хороших), книгах, родных, житье-бытье – обо всем, что приходит в голову, но не о любви, о ней не упоминалось.

      От него я узнала, что они живут с “бабушками”. Так во множественном числе они и фигурировали в его рассказах. А сколько их было – две, три, я так и не поинтересовалась… Что отец его в тюрьме в Москве и мама тоже там. А их четверо: он с братом (на год его моложе) и два маленьких, из которых мальчика (4 года) они одобряют, а его младшую сестренку, еще ползающую, зовут “тварью” и через нее перешагивают, вызывая гнев бабушек. На какие средства они живут, я тогда не интересовалась. Как и тем, почему он так бедно одет и почему после окончания школы стал работать чернорабочим на кирпичном заводе – возить в тачках глину. Это несмотря на то, что семья была очень интеллигентная. Его тетку-врача знал весь Смоленск, а ее муж был первым шахматистом в городе. Я брала уроки музыки у сестры его матери, преподававшей в музыкальном техникуме. Ни о каких семейных неприятностях он мне никогда не говорил. Но однажды, изменившись в лице, рассказал, что в детстве, забавляясь с ружьем, он нечаянно застрелил старшего брата.

      Промчалось лето. Осенью места встреч переместились в парки. Встреч было много. Иногда собирались компанией у подруги, имевшей хорошую квартиру, играли в “испорченный телефон”, “шарады”, “мнения”. Но продолжалось это недолго.

      Я с сестрой уехала СКАЧАТЬ