Смерть Красной Шапочки. Кирилл Чичагин

Чтение книги онлайн.

      Вскоре Гудруна объявила ему, что Аделина больше не мила ей и что собственной дочерью она эту умалишённую видеть не желает. «Всё, что было у нас с тобою до этой потаскухи», шипела она, «можно считать ложью и большой ошибкой! Я желаю поскорее забыть то счастливое время и отрекаюсь от него! Если хочешь, сам нянчись с этой дурочкой, я же буду заботиться только о Клориндхен и Фисбхен, моих сладких девочках, что появились на свет уже после этой ублюдочной девчонки Анны!».

      Возражать Фридрих не мог, да и не смел – воевать с Гудруной теперь было совсем невозможно, ибо день ото дня она становилась всё сварливее. Он принял всю заботу об Аделине на себя, однако по ходу времени Гудруна всё более становилась владычицей в его доме, пока, наконец, не прибрала его к рукам полностью. Аделине было отказано в собственной спальне и в соответствующих её происхождению нарядах, развлечениях и образовании. Гудруна распорядилась, чтобы девочка жила в каморке между подвалом и первым этажом, носила передник, как все служанки, и работала так же, как и они. «Пусть хоть какую пользу приносит!», злорадно хихикала она, «а то зря только небо коптит. Кормёжку надо отрабатывать!».

      Так Аделина вместо танцев и чтения постигала премудрость чистки котлов, мойки полов, прополки грядок да выгребания золы из каминов. Она всё время ходила перемазанная сажей и печной золой, отчего её насмешливо стали называть Золушкой. Её сёстры даже перестали воспринимать Аделину как родную сестру, и с годами вовсе позабыли, что она им родня. А потом и Аделиной перестали величать – так она окончательно превратилась в Золушку.

      Постепенно речь вернулась к ней, но говорить она предпочитала не с матерью и сёстрами – нет, с ними она продолжала быть немой, как рыба – теперь, кроме отца, её единственными собеседниками были метла, совок, кастрюли, сковородки, пара огромных печных противней и гигантский медный котёл, в котором по осени варили черничное варенье, её любимое.

      Шли годы, а жизнь не менялась. Единственным временем, когда Фридрих фон Глокнер был счастлив, были те редкие минуты, когда он мог погрузиться в воспоминания и вновь соприкоснуться с лучшими моментами своей юности, когда всё только начиналось и могло пойти другим путём, не выбери он этот. Сожалел ли он о содеянном? Когда слышал скрипучий голос своей супруги и когда видел одетую в лохмотья и перемазанную сажей любимую дочь – сожалел. Но когда возвращался мыслями в Норвегию и слышал чарующее пение Кьёсфоссенской Хюльдры – задумывался, а может так на роду написано ему?

      Год одна тысяча семьсот девяносто восьмой подходил к середине. На исходе весны в Глаубсберг пожаловала странная пара, которой суждено было встряхнуть полусонное княжество и изменить жизнь некоторых из его обитателей. Это был молодой австрийский офицер с черноволосой и невероятно красивой невестой.

      V