Тихий Дон. Том I. Михаил Шолохов

Чтение книги онлайн.

      – С праздников.

      – Дарью возьмете, что ль? – нахмурилась старуха.

      Пантелей Прокофьевич махнул рукой – отвяжись, мол.

      – Понадобится – возьмем. Полудновать-то собирай, чего стоишь, раскрылилась!

      Старуха загремела заслонкой, выволокла из печи пригретые щи. За столом Пантелей Прокофьевич долго рассказывал о дележке и жуликоватом атамане, чуть было не обмошенничавшем весь сход.

      – Он и энтот год смухлевал, – вступилась Дарья, – отбивали улеши, так он подговаривал все Малашку Фролову конаться.

      – Стерва давнишняя, – жевал Пантелей Прокофьевич.

      – Батяня, а копнить, гресть кто будет? – робко спросила Дуняшка.

      – А ты чего будешь делать?

      – Одной, батяня, неуправно.

      – Мы Аксютку Астахову покличем. Степан надысь просил скосить ему. Надо уважить.

      На другой день утром к мелеховскому базу подъехал верхом на подседланном белоногом жеребце Митька Коршунов. Побрызгивал дождь. Хмарь висела над хутором. Митька, перегнувшись в седле, открыл калитку, въехал на баз. Его с крыльца окликнула старуха.

      – Ты, забурунный, чего прибег? – спросила она с видимым неудовольствием. Недолюбливала старая отчаянного и драчливого Митьку.

      – И чего тебе, Ильинишна, надоть? – привязывая к перилам жеребца, удивился Митька. – Я к Гришке приехал. Он где?

      – Под сараем спит. Тебя, что ж, аль паралик вдарил? Пешки, стал быть, не могешь ходить?

      – Ты, тетенька, кажной дыре гвоздь! – обиделся Митька. Раскачиваясь, помахивая и щелкая нарядной плеткой по голенищам лакированных сапог, пошел он под навес сарая.

      Григорий спал в снятой с передка арбе. Митька, жмуря левый глаз, словно целясь, вытянул Григория плетью.

      – Вставай, мужик!

      «Мужик» у Митьки было слово самое ругательное. Григорий вскинулся пружиной.

      – Ты чего?

      – Будя зоревать!

      – Не дури, Митрий, покеда не осерчал…

      – Вставай, дело есть.

      – Ну?

      Митька присел на грядушку арбы, обивая с сапога плетью присохшее грязцо, сказал:

      – Мне, Гришка, обидно…

      – Ну?

      – Да как же, – Митька длинно ругнулся, – он не он, – сотник[5], так и задается.

      В сердцах он, не разжимая зубов, быстро кидал слова, дрожал ногами. Григорий привстал.

      – Какой сотник?

      Хватая его за рукав рубахи, Митька уже тише сказал:

      – Зараз седлай коня и побегем в займище. Я ему покажу! Я ему так и сказал: «Давай, ваше благородие, опробуем». – «Веди, грит, всех друзьев-товарищев, я вас всех покрою, затем что мать моей кобылы в Петербурге на офицерских скачках призы сымала». Да по мне, его кобыла и с матерью, – да будь СКАЧАТЬ