Земли обетованные. Жан-Мишель Генассия

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Франк никогда не расценивал свой выбор между Джамилей и Сесиль, с которой он порвал, как банальную измену; он считал его логическим следствием своих политических убеждений, ибо для него коммунизм был неразрывно связан с моралью. Что такое эксплуатация человека человеком, как не аморальная ситуация, абсолютное зло, которое мог победить только приход коммунизма?! Взять хоть Троцкого – именно это он утверждал в своей главной книге![37] Их мораль и наша. А если существовала коммунистическая мораль, значит была также и этика, основанная на чувстве долга, альтруизме, самоотречении, преданности делу революции. Вот почему там, в метро, на окровавленном перроне, Франк в один миг отверг Сесиль – теперь его «долгом» стала Джамиля.

      Разумеется, вернувшись в Париж в марте 1962 года, он разыскал Сесиль. Думая о той пропасти, что разделяла его чувства и его марксистские убеждения, он спрашивал себя: как можно побороть любовь к Сесиль? И это непреложно доказывало, что преданность социализму будет постоянным, ежеминутным сражением – особенно сражением с самим собой. Франк принадлежал к исчезающему виду человечества: он истово верил в марксистские идеалы, был твердо убежден, что это единственно правильный путь к изменению мира, к лучшей жизни пролетариата; что только коммунизм сможет покончить с угнетением народа, с несправедливым устройством капиталистического общества и что есть только одна сильная политическая партия с ее незыблемыми принципами, способная обеспечить торжество добра. Он был твердо убежден, что коллективное начало должно главенствовать над личными чувствами и порой необходимо прибегать к жестоким методам во имя освобождения угнетенных масс. Это было непреложно, как божественный закон. И бесполезно было спорить с ним, приводить аргументы, объяснять, что эта доктрина не оправдала себя, что она вылилась в череду кровавых, драматических провалов, – Франк даже не пожимал плечами, он просто не слушал. Это его не касалось. Никаких сделок с совестью, никаких уступок. Даже тот факт, что товарищи отшатнулись от него, как от зачумленного, когда он нуждался в их помощи, ни на йоту не изменил его убежденности в том, что партия всегда права; проблема была в нем самом: окажись он по другую сторону баррикады, он действовал бы точно так же фанатично. Преходящие настроения, личные обстоятельства не должны мешать коренным решениям; настоящий коммунист не имеет права требовать для себя послаблений, это неприемлемо, несовместимо с коммунистическими принципами, – утверждал он; вполне естественно, что товарищи оттолкнули его, даже собирались донести на него в полицию. Франк даже не думал осуждать их за это. (На самом деле руководство ячейки приняло решение не выдавать его полиции вовсе не из товарищеского сочувствия, как он считал, а просто из нежелания впутывать партию в новое неприятное и неудобное дело перед грядущими выборами.) Франк был искренним. Бесконечно, прискорбно искренним. Его тяготило еще одно – образ той неизвестной, что бросилась под поезд на станции «Корвизар». Он до сих СКАЧАТЬ