Журнал «Юность» №06/2020. Группа авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ процесс пережевывания злаков под сенью высокоствольных дерев» – так начинался текст. «Какой кудрявый слог!» – подумала я. И, закрыв глаза на то, что травой, в общем-то, нельзя «нащипаться», решила, что, видимо, это особенности традиционной для Бразилии XIX века манеры «слезы сердца».

      «Это платье, как голубое облако вокруг ее ног, талия струится из этого облака, как Венера Милосская или какая другая Венера, рождаемая из морской пены», – говорилось в продолжении. Струящаяся талия, наконец, меня насторожила. Самиздат, что ли, какой? Нет. Издатель – информационное агентство «ЭКС-пресс», Нижний Новгород. Тираж сто тысяч экземпляров. Согласно выходным данным, перевел роман астраханский литератор и полиглот В. Л. Пузатов.

      «А сензала ведь остается сензалой!» – кричали страницы. Что еще за сензала? Полезла в словарь. Нет такого слова в русском языке. Португальско-русский словарь сообщил, что senzala – это жилище негров-рабов. Ладно, буду знать. Но дальше – больше.

      «Мизерабельность бесправия не прикроешь фиговым листом внешнего декора!» Что за черт? На мгновенье усомнившись в рассудке Бернардо Гимараенса, я ринулась искать другой перевод «Рабыни Изауры» и – спасибо переводчику К. Комкову – выдохнула: бразильский классик про животный процесс пережевывания и струящихся Венер – не писал. А пассаж про сензалу и мизерабельность бесправия означает следующее: «Из-за этого лачуга не перестанет быть тем, что она есть на самом деле».

      Дальше привожу параллельные переводы (сохраняя авторскую пунктуацию).

      В. Пузатов: «Неустанно топтал, попрыгунчик дамский и вертопрах, своими наваксенными штиблетами не только собственную супружескую верность, но и беззащитное сердце жены».

      К. Комков: «…ежедневно терзал сердце своей несчастной супруги распутством и безнравственностью».

      В. Пузатов: «Медовый месяц, как и резинка на штанах, не тянется до бесконечности».

      К. Комков: «…неужели ты думаешь, что медовый месяц длится вечно?»

      В. Пузатов: «…мысли Леонсио роились вокруг Изауры как мухи, садясь ей то на лицо, то на шею, то на плечо, то еще куда-нибудь, не стесняясь».

      К. Комков: «…воображение его было занято исключительно Изаурой».

      В. Пузатов: «…и симпатичный помидор ее лица покрылся спелой краснотою. Из прекрасных очей посыпались молнии под аккомпанемент нежного грома ее голоса».

      К. Комков: «…щеки ее стали пунцовыми, глаза метали гневные молнии».

      Среди прочих инициатив В. Пузатова – «Как баобаб, поваленный тифуном – более не осмеливался уж он поднимать свои коряжистые руки на предмет своей африканской страсти». Астраханский переводчик и полиглот делает сноску, сообщая читателю, что тифун – это форма слова «тайфун», характерная для русской прозы XIX века. При чем тут русская проза XIX века – загадка, но ход изысканный.

      Далее В. Пузатов снабжает прозаический текст ремарками, преобразуя его в пьесу: «Изаура! СКАЧАТЬ