«Он же меня наверняка голой видел», подумала Валя, не подозревая – до какой степени. Она оглядела себя. Салатовая пижамка, всё, что ниже груди – под простынёй.
– Это что? – кивнула она на трилистнички.
– Это я повесила, – почти прошептала Даша. – День Святого Патрика был недавно. Я думала, вам понравится.
– Я разрешил, – улыбнулся Андрей Витальевич.
День Святого Патрика, хоспади!..
– Что вы мне ввели?
– Узнаю коллегу, – сказал Андрей Витальевич. – Очень хорошо. Всего лишь допамин, хорошее настроение у вас своё, вы не думайте.
Рука слушалась отлично. Валя подняла её, хотела потрогать правый глаз и упёрлась пальцем в холодный пластик.
– Покажите, – попросила она.
Испуганная лань Даша подняла зеркало, которое, оказывается, держала в руке.
Правая половина Валиной головы была закрыта белой скорлупкой – полчерепа, глаз, и до щеки. Слева всё на вид было ок. Сбритые (после аварии, видимо) волосы сейчас топорщились медовым ёжиком.
– Рассказывайте, – скомандовала Валя. – Режьте правду-матку, доктор.
– Да нечего особо рассказывать. Была авария, вы пострадали. Сильно. К счастью, практически за вами шла машина скорой, повезло. Вас стабилизировали, довезли к нам, мы вас подлатали. Повязка на голове тоже временно, подживёт – снимем.
На «ты» он звать её решительно не хотел. А пластиковая скорлупка – это повязка, оказывается?
– А Коля?
– Ваш молодой человек? Который был в машине?
– Да. Мой жених.
– Он не пострадал. К счастью. Мелкие царапины.
– Он приходил? – сердце почему-то замерло. – Он… Здесь?
– Нет. Но, – с наигранной бодростью хлопнул в ладоши Андрей Витальевич, – здесь ваши родители! Пригласим?
Валя слабо кивнула.
– Даша, позови, пожалуйста.
Медсестра выскочила.
Хорошее настроение очень быстро куда-то испарилось. Надо было задать Губинскому ещё один вопрос. Самый важный. Четырнадцать недель, на что тут надеяться? Хотя сейчас медицина, говорят, творит чудеса. Выхаживают совсем крошечных…
– Доктор, – сказала Валя. Голос её дрогнул. – А ребёнок?..
Губинский сочувственно покачал головой.
– Сожалею, – тихо сказал он. – Органы малого таза пострадали сильно. Очень сильно.
Мир, оказывается, может рухнуть в одно мгновение.
–
А… Рожать? Рожать я… смогу ещё, Андрей Витальевич?..
Он молча смотрел на неё.
– Зачем? – спросила Валя. – Зачем вы меня спасли? Зачем?
– Я соболезную. Боль, к сожалению, никуда не уйдёт, Валя, – ответил Губинский. – Вы же знаете. Она притупится, но будет больней. Простите, если резко – здесь не платная клиника для богатых, я всегда говорю СКАЧАТЬ