Повести и рассказы. Антон Чехов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Ему бы вылезти из саней и узнать, в чем дело, но во всем теле стоит такая лень, что лучше замерзнуть, чем двинуться с места… И он безмятежно засыпает.

      Просыпается он в большой комнате с крашеными стенами. Из окон льет яркий солнечный свет. Токарь видит перед собой людей и первым делом хочет показать себя степенным, с понятием.

      – Панихидку бы, братцы, по старухе! – говорит он. – Батюшке бы сказать…

      – Ну, ладно, ладно! Лежи уж! – обрывает его чей-то голос.

      – Батюшка! Павел Иваныч! – удивляется токарь, видя перед собой доктора. – Вашескородие! Благодетель!

      Хочет он вскочить и бухнуть перед медициной в ноги, но чувствует, что руки и ноги его не слушаются.

      – Ваше высокородие! Ноги же мои где? Где руки?

      – Прощайся с руками и ногами… Отморозил! Ну, ну… чего же ты плачешь? Пожил, и слава Богу! Небось шесть десятков прожил – будет с тебя!

      – Горе!.. Вашескородие, горе ведь! Простите великодушно! Еще бы годочков пять-шесть…

      – Зачем?

      – Лошадь-то чужая, отдать надо… Старуху хоронить… И как на этом свете все скоро делается! Ваше высокородие! Павел Иваныч! Портсигарик из карельской березы наилучший! Крокетик выточу…

      Доктор машет рукой и выходит из палаты. Токарю – аминь!

1885

      Тоска

      Кому повем печаль мою?..[2]

      Вечерние сумерки. Крупный мокрый снег лениво кружится около только что зажженных фонарей и тонким мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, плечи, шапки. Извозчик Иона Потапов весь бел, как привидение. Он со гнулся, насколько только возможно согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевельнется. Упади на него целый сугроб, то и тогда бы, кажется, он не нашел нужным стряхивать с себя снег… Его лошаденка тоже бела и неподвижна. Своею неподвижностью, угловатостью форм и палкообразной прямизною ног она даже вблизи похожа на копеечную пряничную лошадку. Она, по всей вероятности, погружена в мысль. Кого оторвали от плуга, от привычных серых картин и бросили сюда, в этот омут, полный чудовищных огней, неугомонного треска и бегущих людей, тому нельзя не думать…

      Иона и его лошаденка не двигаются с места уже давно. Выехали они со двора еще до обеда, а почина все нет и нет. Но вот на город спускается вечерняя мгла. Бледность фонарных огней уступает свое место живой краске, и уличная суматоха становится шумнее.

      – Извозчик, на Выборгскую! – слышит Иона. – Извозчик!

      Иона вздрагивает и сквозь ресницы, облепленные снегом, видит военного в шинели с капюшоном.

      – На Выборгскую! – повторяет военный. – Да ты спишь, что ли? На Выборгскую!

      В знак согласия Иона дергает вожжи, отчего со спины лошади и с его плеч сыплются пласты снега… Военный садится в сани. Извозчик чмокает губами, вытягивает по-лебединому шею, приподнимается и больше по привычке, чем по нужде, машет кнутом. Лошаденка тоже вытягивает СКАЧАТЬ