О Пушкине, o Пастернаке. Работы разных лет. Александр Долинин

Чтение книги онлайн.

Якубович Д. П. Античность в творчестве Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. [Вып.] 6. М.; Л., 1941. С. 132–133.

Цветы греческой поэзии, изданные Николаем Кошанским, доктором философии, надворным советником и профессором Российской и латинской словесности при императорском Царско-Сельском Лицее. М., 1811. С. 97. В качестве русской параллели к идиллии Кошанский приводит обращение к «печальной луне» в стихотворении Капниста «На смерть Юлии», о котором речь шла выше (Там же. С. 103).

Moutonnet de Clairfon J.‐J. Anacréon, Sapho, Bion, Moschus, Théocrite, Musée, La veillée des fêtes de Vénus, Choix de Poésies de Catulle, d’ Horace et de différens Auteurs / 2e éd., revue et corrigée. T. 2. Paris, 1781. P. 1–2 («Вечерняя звезда» напечатана как первая идиллия Мосха под заглавием «Молитва пастуха» – «Prière d’ un Berger»). Чтобы убедиться в том, что Кошанский отталкивался от указанного источника, сравним начало двух переводов:

О знакомстве Пушкина с переводами Мутонне де Клерфона свидетельствует его стихотворение «Земля и море» (1821), переложение пятой идиллии Мосха, написанное примерно в то же время, что и РОЛГ, и включенное вместе с последним в раздел «Подражания древним» сборника «Стихотворения» 1826 года. С давних пор считается, что главным источником Пушкина был вольный стихотворный перевод Кошанского, напечатанный под названием «К спокойствию» в его «Цветах греческой поэзии» (текст перевода, историю вопроса и обоснование общепринятой точки зрения см. в последней по времени работе: Кибальник С. А. Идиллия Пушкина «Земля и море» (Источники, жанровая форма и поэтический смысл) // Временник Пушкинской комиссии. Вып. 29. СПб., 2004. С. 178–197). В действительности же, как показывает сопоставительный анализ текстов, главным источником «Земли и моря» явился прозаический перевод Мутонне де Клерфона «Son amour pour la tranquillité» («Его любовь к спокойствию»; далее цит. по: Moutonnet de Clairfon J.‐J. Anacreon, Sapho, Bion, Moschus, Théocrite, Musée, La veillée des fêtes de Vénus, Choix de Poésies de Catulle, d’ Horace et de différens Auteurs. T. 2. P. 29–30). Вот наиболее явные лексикограмматические схождения, которые отсутствуют в переводе Кошанского

Судя по совпадению названий и нескольких мотивов в начальных стихах, Кошанский тоже пользовался переводом Мутонне де Клерфона, чем объясняются давно замеченные пушкинистами лексические совпадения первых семи стихов его переложения с «Землей и морем». Но, кроме того, у него был и другой французский источник, за которым он близко следовал во второй части текста, начиная с восьмого стиха: вольный прозаический перевод аббата Купе «Le bonheur des champs» («Сельское блаженство»; Coupé J.‐M. L. Les soirées littéraires, ou Mélanges de Traductions nouvelles des plus beaux morceaux de l’ Antiquité. T. XIII. Paris, an VII (1799). P. 237–238).

То же самое можно сказать и об идиллии «Земля и море» и ее древнегреческом источнике, к которому до Пушкина обращались многие французские поэты. Б. В. Томашевский указал, что необычный для передачи античных гекзаметров метр стихотворения (четырехстопный ямб), а также образ грозы, отсутствующий как в оригинале, так и у Кошанского, восходят к переложению идиллии Мосха, названному ее автором, французским поэтом Николя-Жерменом Леонаром, «Les plaisirs du rivage» («Радости [морского] брега». См.: Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. С. 450). Кроме того, у Пушкина звучат отголоски двух других французских переводов идиллии, барона де Лонжпьера (см.: [Longepierre H. B. de R.] Les idylles de Bion et de Moschus, Traduites de Grec en Vers François, Avec des Remarques. Paris, 1686. P. 167–168) и Пуансине де Сиври (см.: Anacréon, Sapho, Moschus, Bion et autres poetes Grecs, traduits en vers français par Poinsinet de Sivry / 5e éd., augmentée. Paris, An V (1797). P. 119–120). В «Земле и море» можно усмотреть и полемический ответ на переложение хорошо известного Пушкину Экушара Лебрена (по мнению Б. В. Томашевского, «возвышенного галла» оды «Вольность»: см.: Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. С. 315–359), который украсил идиллию рядом дополнений, введя в нее любовную тему и несколько классических имен: Фетида, Цитера, Диана, Борей, Нерей, Кибела, отсутствующих в оригинале (Œuvres de Ponce Denis (Écouchard) Le Brun… Mises en ordre et publiées par P. L. Ginguené. T. II. Paris, 1811. P. 96–97). Пушкин, как и Лебрен, в нескольких местах расцвечивает простую схему идиллии, но у него это не ложноклассический орнаментализм, а реминисценции батюшковского поэтического языка, придающие тексту характер элегии (см.: Элиаш Н. К вопросу о влиянии Батюшкова на Пушкина // Пушкин и его современники. Вып. XIX–XX. Пг., 1914. С. 32; Зарецкий А. Р. Об идиллии Пушкина «Земля и море» // Университетский Пушкинский сборник. М., 1999. С. 340–346; Проскурин О. А. Поэзия Пушкина, или подвижный палимпсест. М., 1999. С. 96). Любопытно, что почти одновременно с Пушкиным идиллию Мосха в сходном ключе транспонировали Шелли в Англии и Леопарди в Италии – свидетельство ее актуальности для нового романтического стиля.

С. А. Кибальник по недоразумению счел это стихотворение Шенье обращением не к «прекрасной звезде Венеры» («bel aster de Vénus»), а к Диане, заметив при этом, что Пушкин в РОЛГ мог на него ориентироваться (Кибальник С. А. Русская антологическая поэзия первой трети XIX в. С. 178).

Ronsard P. Œuvres complètes. P. 822–823.

Tissot P. F. Baisers et élégies de Jean Second, avec le texte latin, … suivis de quelques baisers inédits. Paris, 1806. P. 167–168. Затем переложение Тиссо было напечатано по крайней мере дважды, в «Альманахе Муз» и в сборнике лучших стихотворений в жанре легкой поэзии 1800–1810 годов: Almanach des Muses, ou Choix de poésies fugitives de 1807 (Vol. 44). Paris, 1808. P. 146; Choix décennal de Poésies légères depuis l’ an 1800. Paris, 1810. P. 215.

Œuvres d’ André de Chénier. Gand, 1819. P. 28. Сравнение Шенье можно считать глубоким подтекстом финала РОЛГ, где «дева юная» появляется среди подруг и имплицитно отождествляется с вечерней звездой. Его также следует учитывать как возможную параллель к известным стихам в «Евгении Онегине»: «У ночи много звезд прелестных, / Красавиц много на Москве. / Но ярче всех подруг небесных / Луна в воздушной синеве, – / Но та, которую не смею / Тревожить лирою моею, / Как величавая луна / Средь жен и дев блестит одна…» (анализ других параллелей см.: Добродомов И. Г., Пильшиков И. А. Лексика и фразеология «Евгения Онегина». Герменевтические очерки. М., 2008. С. 170–180).

Ср. хрестоматийное для предромантической и романтической поэзии описание наступления ночи в четвертой книге «Потерянного рая» Мильтона: «…Now glow’d the firmament / With living sapphires: Hesperus, that led / The starry host, rode brightest, till the Moon, / Rising in clouded majesty, at length / Apparent queen, unweil’ d her peerless light, / And o’er the dark her silver mantle grew» (ст. 604–609; букв. пер.: «…Вот засияла твердь / Живыми сапфирами: Геспер, который возглавил / Звездную рать, гарцевал всех ярче, пока луна, / Поднявшаяся во всем своем облачном величии, / Истинная королева, не сняла наконец покров со своего несравненного света / И не набросила на тьму серебристую мантию»). Пушкин должен был знать этот фрагмент по стихотворному переводу Жака Делиля (Paradis perdu, traduit par Jacques Delille. Т. 2. Paris, 1805. P. 50) и по «Гению Христианства» Шатобриана, где весь пассаж переведен прекрасной прозой (Chateaubriand F.‐A.‐R. Génie du Christianisme / Éd. établie par P. Reboul. T. I. Paris, 1966. P. 252).

См.: Hartman G. H. The Fate of Reading and Other Essays. Chicago and London, 1975. P. 147–178.