Хостелы и прочие аналогичные места, как выяснилось, абсолютно не моя тема. Один раз в своей жизни, около года назад, мы с тем же Никитой летали на уик-энд в Берлин. В этой поездке было прекрасно все. Кроме хостела, в котором мы жили. Негатив от проживания сгладили разве что две португальские девушки, которые оказались в нашей комнате в последнюю берлинскую ночь и разбросали противозачаточные таблетки по прикроватным столикам. Хрупкие португалки волшебным образом превратили кошмарный бардак в чудесное место.
В момент заселения в хостел я искренне верил, что в эту маленькую комнату, с ярусными кроватями и одним туалетом на всех, никого к нам не подселят. Даже просил Никиту, когда смотрели футбол на местном стадионе, похлопотать перед высшими силами. Но то ли акцент у Никиты был жуткий, то ли сформулировал невнятно, но абсолютный разум послал нам в сожители грека-ортодокса. Картинка сложилась такая: в футбольных шарфах, с бородами и в сопровождении громкого русского мата мы заходили в комнату хостела, а. там расположился этот перец весьма сомнительного вида. Я начал вспоминать английский, параллельно формируя с Никитой о линию нашего поведения:
– Привет! Вы ортодоксы? – спросил нас сосед.
– Макс, он про что? Какие еще, нафиг, ортодокы?
– Сам не вьехал. Он про кого?
– Привет, что ты имеешь в виду? – продолжил я на английском, обращаясь к нашему сожителю.
– Я из Греции, и я ортодоксальный христианин. А откуда вы? – завязал беседу грек.
– Никита, как я понял, это мы ортодоксы. Может лучше ему сразу в дыню двинуть? – спросил я у друга.
– Подожди ты, христиане – это значит православные.
– Да, мы христиане, и мы из России, – ответил я.
– Спасибо, Господь! Меня зовут Георг. А вас?
– Я Макс, а это Никита, – окончательно перешли мы на английский.
В ходе беседы выяснилось, что наш греческий сосед – духовное лицо и состоит на службе в одном из греческих монастырей. Если честно, лицо выглядело очень стремно.
Я предусмотрительно занял верхнюю полку в углу комнаты, но это меня не сильно спасло – ночью я в страхе просыпался несколько раз. Полночи грек, скрючившись в позе ребенка из йоги, активно и громко возносил молитвы. Я решил, что возникать точно не буду, и минут через тридцать все-таки уснул. Причем первые пятнадцать минут полудремы я сильно опасался, что меня могут принести в жертву, но потом вспомнил, что не видел в новостях сюжетов про жертвоприношения в берлинских хостелах, и сон победил. После такой необычной для меня ночи Георг предложил обменяться контактами:
– Доброе СКАЧАТЬ