Варкалось. Виктория Травская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Папу! Который так безгранично в неё верил. – Останешься здесь. Как хочешь, а на поругание этому… мерзавцу я тебя больше не отдам! Мы, Светловы, может, и не графья, но…

Глава 9. Чёрная кость

      Маша осталась в Муратово. Звонила Наталья Леонидовна – нарочно когда родители на работе, чтобы Маше пришлось ответить самой – спрашивала, когда она вернётся. Маше и хотелось сказать «никогда», но было неловко отыгрываться на свекрови. Она помедлила, ответила: не знаю, добавила – папа не пускает: пусть знают, что отец теперь в курсе.

      Алексей не звонил – что, впрочем, было предсказуемо. После каждого избиения он исчезал, забивался в угол, признался однажды – когда отпускает ярость, сперва пустота, полное опустошение, как после бурного соития; но по мере того как возвращается сознание, накатывает ужас перед тем, что натворил, мучительный стыд. «Потом – поиски оправданий», – подумала тогда Маша, но вслух ничего не сказала.

      Каялся муж очень убедительно: долго стоял в дверях с очередным букетом – она избегала смотреть, занималась детьми, пыталась делать обычную домашнюю работу. Но всё валилось из рук, в замешательстве она бросала дела на середине, хваталась за новые. Всё это время Алексей смиренно стоял в дверях. Знал: ещё немного, и она сдастся – рухнет, обессиленная, на стул или кровать, заплачет, спрячет в руках это невыносимо отчуждённое лицо. Вот тогда-то он и покинет свой пост, опустится на пол перед её скорбной фигуркой, положит на колени цветы, прошепчет своё трогательное картавое «прости»…

      Это чёртово «прости» действовало на неё как взорванная плотина. Рыдая, она выкрикивала свои жалобы и обвинения, не могла этого не делать – накопившаяся за высокой стеной терпения масса женского горя стремилась заполнить все низины и, прежде чем вернуться в привычное русло, смыть с берегов страх, стыд и боль. Понурив голову, Алексей сначала только смиренно молчал. Но едва рыдания затихали до всхлипов и руки опускались на колени, он, обцеловывая эти безвольные руки (запястье, каждый пальчик, ладонь и место пульса с голубеющими под кожей жилками), принимался шептать ласковые слова и, рано или поздно, произносил: «Но зачем ты…». Далее следовало, изрядно смягчённое и сдобренное изящными виньетками, оглашение Машиной вины. Как правило, это был какой-нибудь пустяк, который, по ему одному ведомым причинам, вывел мужа из себя. Пока ещё любила, она и сама пыталась его оправдать: времена пришли совсем уж постные, мир вокруг стремительно распадался – мир пускай нежирного, но гарантированного благополучия, казавшийся незыблемым, как материк. Зарплаты перестало хватать даже на самое необходимое, она стремительно сжималась, как шагреневая кожа, возвращался натуральный обмен, только теперь он назывался модным словом «бартер». Сидя дома с детьми, Маша понимала, как мало она может помочи мужу в его усилиях прокормить семью, и, как это часто бывает с женщинами, не могла не чувствовать себя обузой.

      Ну и было ещё одно, в чём Маша не призналась бы и самой себе: она очень любила эти первые дни СКАЧАТЬ