Рефлексия и внутренний диалог в измененных состояниях сознания. Интерсознание в психоанализе. А. В. Россохин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ это не случайно. Идея реального, живого присутствия Другого, например, в виде эго-состояний, подобных берновским, не типична для этой традиции. Конечно, с внутренним объектом, таким, как материнская грудь, подлинный диалог – это метафора. Диалог и ответные реплики – это лишь особый неаутентичный способ описания происходящего (в рамках такого подхода). Есть такая шутка: «Если человек говорит с Богом, то это молитва; а если Бог – с человеком, то это шизофрения». Здесь она очень уместна, это весьма забавная шутка, ее приятно вспомнить к слову. Но все-таки, если мы просто шутим, мы что-то теряем. При этом мы вытесняем из сознания глубокую джеймсовскую идею «множественной личности», которая уже не шуточна, она отнюдь не является прямым указанием на патологию. В нас идеально представлены другие, они инобытийствуют в нас. При таком подходе внутренний диалог утрачивает смысл метафоры, приобретая смысл аутентичного описания происходящего. С другой стороны, метафоричность слов о внутреннем собеседнике может быть глубоко оправдана в тех случаях, когда реального диалога нет, а есть спонтанные проявления то одного, то другого, то третьего и т. д., различных субъектов нашей мультисубъектной личности. По сути, это может быть сдвоенный, строенный и т. д. монологи, которые мы можем принять за внутренний диалог. Тексты психоаналитических транскриптов могут быть проанализированы, на мой взгляд, с данной точки зрения. Всякий ли раз «ответные реплики собеседника» являются «ответными репликами», и именно «собеседника»? Например, Пушкин написал: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Что это: монолог или диалог? К кому это обращено? Может быть, нам отказаться от метафоричности, говоря о собеседниках, может быть, нам стоит признать существование других людей, которые живут в нас.

      Мне кажется, что это имеет отношение и к категории ИСС. Если мы откажемся от осторожной метафоры «внутреннего собеседника», универсально распространяемой на интрапсихические проявления отраженных Других в нас (будь то другие люди или мы сами в другие моменты жизни), то, как мне кажется, мы сможем лучше выразить суть измененных и ясных состояний сознания и смысл психотерапевтической работы. В измененных состояниях сознания отсутствует признак обратимости саморефлексии при переходе между разными субъектами. Автор говорит о полилоге. Давайте возьмем слово «полилог» как обозначение множества логик в нас. Когда я перехожу скачком из логики одного субъекта, живущего во мне, в логику другого, то может рваться связь между тем и другим. Я не могу вернуться в свое исходное состояние, я прохожу точку невозврата. Я проваливаюсь в другое состояние сознание и не могу мысленно вернуться назад, связывая исходную и конечную точки. В субъектном плане я превращаюсь в другого. Один крепко пьющий человек объяснял мне: «Я выпил, и я – другой, а другому – еще хочется… Ты меня не поймешь…». А ясное состояние сознание – это подлинный диалог между разными «я», возможность проживания и имитации позиции каждого каждым и возможность при этом вернуться к себе, быть «у СКАЧАТЬ