а заодно и ко мне, я оглянулся, пытаясь понять, что можно сделать для его и своего собственного спасения. Ель упала вниз не до конца, повиснув на суках, воткнувшихся в землю, как на подпорках, поэтому между поверхностью земли и стволом дерева был зазор сантиметров в сорок. Я увидел стопу парня с той стороны поваленного ствола совсем рядом с собой, сам же он находился по ту сторону ствола дерева. Пользуясь этим, я схватил его за ногу и потянул на себя. Тот оказался довольно тяжелым, к тому же был в отключке, и дело продвигалось с трудом. Но вид разъяренной морды медведя, к тому моменту уже освободившегося от помех, с раззявленной, смрадной пастью и горящими нехорошим красным светом глазами, прорывающегося к нам через заломы из ветвей, придал неплохой заряд сил и бодрости. Благодаря ему я успел перетащить страдальца на свою сторону до того, как его схватил стальной капкан челюстей колоссального зверя. Того потеря добычи, которая еще секунду назад была в зоне досягаемости, похоже, порядком огорчила. Зверюга явно утратила остатки здравого смысла и теперь перла напролом, словно танк, не обращая внимания на то, что многочисленные острые сучья и их обломки, коих после падения дерева торчало во все стороны великое множество, втыкаются в тело и ранят его. Глаза животного еще сильнее налились кровью; впав в ярость, оно рвалось вперед, буквально нанизывая себя на острия обломков и не замечая уже ничего вокруг. Тут меня посетила идея, за которую я потом неоднократно благодарил всех богов на свете, собственную сообразительность и удачу. Я осмотрелся и, к своему счастью, обнаружил то, что мне сейчас было нужно, – условно прямой, сухой полутораметровый обломок ветви в руку толщиной, заостренный наподобие копья в месте скола. Схватив его руками, с размаху зарядил тупым концом в яму под толстым корнем, острие направил в сторону предполагаемой атаки и что есть мочи налег на него, как на рычаг, фиксируя своим весом. Еловый сук, высохший до твердокаменного состояния, упруго прогнулся под моим весом и нацелился острием скола на зверя. Между тем медведь, напрягая все свои силы, переломал мешавшие ему обломки и одним гигантским прыжком перемахнул ствол дерева. Мне стало очень-очень страшно и жутко захотелось пожить еще хоть немного. Последние мгновения прыжка отпечатались в моей голове замедленной цепочкой леденящих кровь мыслей. Тудум… Вся эта идея яйца выеденного не стоит… Тудум… Меня сейчас размажут, снимут скальп и начнут кушать. Тудум… Сердце екнуло в третий раз, замедляя свой нескончаемый бег, и замерло. Громадная тень накрыла меня сверху, кончик импровизированного копья, которое выгнулось дугой под немалым весом зверя, с противным хрустом вошел в левую половину покрытой мехом груди медведя. Из раны прямо мне в лицо брызнула струя горячей, густой крови. Последнее, что отпечаталось в памяти, – это как туша зверя, обдав густым звериным смрадом, накрывает меня огромной волной и с силой впечатывает в землю, попутно приложив головой об корень. Дальше темнота.
