Экспромт. Лидия Луковцева

Чтение книги онлайн.

      – Бог тебе не санитар леса, – сказала по этому поводу Кравчучка, – чтоб зачищать этот мир. Сами наплодили алкашей, наркоманов и убийц. И педофилов всяких. И разных других гадов.

      Наверняка в телевизоре услышала, не сама же придумала? А она, вздохнув, добавила:

      – Но все же надо их хоть после смерти прощать. При жизни-то терпения у нас не хватает.

      Зоя видела в такой позиции скрытое лукавство. При всей незлобивости характера так далеко ее всепрощенчество к людям, с которыми она «с…ать бы на одном гектаре не села», не простиралось.

      Каждому месяцу в блокноте бабы Тоси отводилось несколько листочков, большей частью уже заполненных. Странички были аккуратно разграфлены: ФИО, дата смерти, девять дней, сорок и год. Полгода Кравчучка не высчитывала, поскольку мало кто устраивает на полгода поминки. Как правило, разнесут родственники соседям пироги, фрукты и конфеты, а то и вообще – помянут узким семейным кругом.

      Ну, помин, так помин! Не грех и помянуть. Как раз завтра и помянем узким кругом. С этим худо-бедно разобрались.

      С Боярским же были непонятки. С поездом все, согласно соннику, более-менее ясно: пассажирский – большие перемены, скорый – твои желания исполнятся. Зоя Васильевна на следующий день ожидала приезда в гости любимой подруги, той самой Людмилы Петровны с мужем Толиком и молодой их общей приятельницей Василисой, и именно поездом. Естественно, она непрерывно об этом думала, вот мозг и сработал.

      Молния и гром тоже были в тему: неожиданная радость и известие. Радость, конечно, была ожидаемой, а известие – ну, понятное дело, они при встрече будут даже во множественном числе! Но при чем здесь Михаил Боярский?! Про него, разумеется, в соннике не было никакого упоминания.

      Весь день мысли Зои Васильевны плясали вокруг обещанных неожиданной радости и известий, связанных с поездом, громом и молнией. Ближе к вечеру она вдруг осознала, что, шинкуя капусту на борщ, тихонько мурлычет: «Сяду в скорый поезд, сяду в быстрый поезд», и стало понятным присутствие Михаила Боярского во сне. Потому как дальше в этой его песне были слова:

      Однако, какая прихотливая цепь ассоциаций. Вот они, загадки психики!

      А с письмом тети Дуни в траурной рамке даже к вечеру ничего не прояснилось. С чего это тетке пришла ТАМ в голову мысль окантовать свое послание живой племяннице в черную рамку? Никаких ассоциаций, ни единичных, ни, тем более, цепных, у Зои Васильевны не возникло, а осадочек остался. Ну, однозначно, нужен помин!